Страница 3 из 3
1.3.6. Семейный стресс
Семья - это социальное объединение, члены которого связаны общностью быта, взаимной моральной ответственностью и взаимопомощью [83]. По мнению О.М. Здравомысловой, семья - это малая группа, в которой с наибольшей естественностью удовлетворяются многие важнейшие потребности человека [84]. К функциям семьи можно отнести экономическую (материально-производственную и хозяйственно-бытовую), репродуктивную, воспитательную, рекреативную, коммуникативную, регулятивную, фелицитарную [83]. В исследовании Sh. Ficher выявлен протективный вклад семьи в социальную адаптированность личности, хотя значимость его имеет гендерную специфику, она выше для мужчин, чем для женщин [251, р. 13]. Но, в целом, семья выполняет функции социальной и психологической поддержки, становится буфером между личностью и стрессирующими ситуациями, формирует чувство психологической защищенности (Холмогорова, Гаранян, Петрова, 2003; Croog, 1973; Gleser, Green, Winget, 1981; Nettles, 1994; Hagihara, Tammy, Miller, 1998; Assanangkornchay, Tangboonngam, Edwards, 2004; Brogh, O’Driscoll, Kolliath, 2005). Проведенное нами исследование также выявило значительный протективный вклад семьи в показатели социальной адаптации у учащихся старших классов в кризисных экологических ситуациях (Василенко, 2009). Однако последние десятилетия семья все чаще рассматривается как источник специфического стресса. S.H. Croog в своей работе отмечал, что есть целая группа стрессоров, которые «появляются в семье и имеют именно в ней свои корни», например, разногласия супругов по поводу детей, по поводу финансов, по поводу совместного отдыха [246, р. 21]. Дезинтеграция в семейной системе не только является самостоятельным источников стрессоров, но и может влиять на интеграцию всей системы социальной адаптации индивида. Высокий уровень стресса возникает, прежде всего, в «негармоничных семьях», признаками для выделения которых, по мнению Е.Н. Тумановой, являются: невыполнение семьей ее функций, ее неспособность удовлетворять ведущие потребности ее членов, дезорганизация семейной жизни (раздельное проживание супругов, семейные конфликты, алкоголизм или асоциальное поведение родителей и пр.). Негармоничные семьи способствуют возникновению кризисных ситуаций в жизни как супругов, так и их детей; эти ситуации возникают не только внутри семьи, но и за ее пределами [201, с.10]. Но специфический социальный стресс, связанный с семейной жизнью, возникает и во вполне гармоничных семьях. S.H. Croog среди семейных стрессов выделял «нормативные» стрессы, появляющиеся на основных стадиях развития семейной системы и ненормативные стрессы. Нормативные стрессы возникают практически во всех семьях (S.H. Croog). К числу источников нормативных стрессов, на наш взгляд, могут быть отнесены: • адаптация молодых супругов к супружеским ролям, распределению функций в семье, • совмещение нескольких семейных ролей (дочь, жена, мать, невестка), • совмещение семейных и профессиональных ролей, а также семейных обязанностей с работой и учебой, • конфликты интересов и потребностей различных членов семьи, • трудности во взаимодействии с родственниками, с родителями супругов, • рождение ребенка, эмоциональное и физическое напряжение, связанное с освоением родительских ролей и заботой о ребенке, • наличие нескольких маленьких детей в возрасте до 4 лет, • стрессы, связанные с воспитанием детей, их поступлением в школу и обеспечением их школьной адаптации и успешности, • вступление ребенка в подростковый возраст, освоение новых паттернов взаимодействия с подростком, • забота о престарелых родителях, их уход из жизни. К числу источников ненормативных стрессов, по нашему мнению, могут быть отнесены: • функционально-ролевой дисбаланс между супругами, перенапряжение одного из них, недостаточная включенность второго в выполнение семейных функций, несогласованность представлений супругов о семейных ролях и обязанностях, • несогласованность представлений супругов о распределении лидерства в семье, • невыполнение семьей функций социальной поддержки, нарушение взаимопонимания, • чрезмерно тяжелая работа одного или обоих супругов, • потеря одним из супругов (или обоими) работы и статуса, • чрезмерная зависимость одного из супругов от родителей, • рождение ребенка с серьезными хроническими заболеваниями или нарушениями в развитии, • неадекватное взаимодействие с детьми вследствие несоблюдения закономерностей и принципов семейного воспитания, • воспитание ребенка неродным родителем, • тяжелая болезнь одного из членов семьи, несоответствующая возрасту, • смерть одного из супругов, • алкоголизм, наркомания или асоциальное поведение одного из членов семьи, • частые, тяжелые семейные конфликты, внутрисемейная конфронтация, • супружеские измены, • ревность, • развод. Исследования показывают, что одним из наиболее частых факторов, вызывающих напряжение и стресс в семье, является дисбаланс ролей и функций супругов, который в российских семьях чаще всего проявляется в сосредоточении многообразных семейных функций в руках женщин. Это касается часто как самых важных функций (принятие ответственных решений, покупка крупных вещей), так и наиболее хлопотных (ежедневные покупки, повседневные дела, контроль выполнения уроков детьми и пр.). Исследование В. Голофаст, Л. Докторовой и О. Божкова показывает, что значительная доля российских семей представляют собой «матриархальные» семьи, с женским лидерством, в которых не только функции домохозяйки, но и важнейшая функция главы семьи сконцентрирована в одной позиции - жены [60]. По данным Н.Н. Обозова, в российских семьях мужья почти полностью отстранены от распоряжения деньгами, организации жизни семьи, особенно в несчастливых семьях; наиболее счастливыми являются семьи с эгалитарным распределением функций и лидерства [10, с.94]. Было выявлено, что чем выше участие мужа в семейных делах, особенно в повседневных заботах, принятии решений, распределении денег, осуществлении крупных расходов, тем меньше напряженность в семье [60]. Отметим, что «матриархальное» лидерство и избыточная концентрация семейных функций в руках жены ведет не только к ролевой, физической и психологической перегрузке женщин, но и ощущению ущемленности и оторванности от принятия семейных решения у мужчин. Это усиливается тем, что положение ведомого не согласуется с гендерным стереотипом мужчины как кормильца и главы семьи. При этом у мужчин возникает выраженный стресс, связанный с осознанием невыполнения своей гендерной роли и свойственных ей функций. 1 акая ситуация ведет к постепенному дистанцированию мужчин от семейных проблем и их социально-психологической дезадаптации. Социально-психологическая дезадаптация мужчин в семье может проявляться в различных формах: • уход в занятия и хобби вне дома (бесконечный уход за машиной, рыбалка и пр.), • уход в мужскую кампанию, проведение все большего времени с друзьями, • пассивность, отгороженность от семейных проблем, от воспитания детей, • раздражительность, гневливость, эмоциональные срывы, • алкоголизм, • «вторая семья», связанная чаще всего с появлением женщины, которая в большей степени позволяет мужчине лидировать. Возникновение этих форм дезадаптации, в свою очередь, ведет к нарастанию новых ненормативных стрессов в семье и постепенной деструкции семейных отношений. Еще одним источником ненормативного семейного стресса является рождение ребенка с нарушением в развитии или с серьезным хроническим заболеванием. Имеющиеся в литературе данные показывают, что такое событие вызывает тяжелые стрессовые реакции [229]. При этом чаще всего происходит полное или частичное замыкание матери на больном ребенке, постепенный распад ее связей с социальным окружением и, в первую очередь, с мужем, проецирование супругами негативных эмоций друг от друга, социально-психологическая дезадаптация супругов, деструкция и распад супружеских отношений. Стресс, связанный с проблемами воспитания детей, в целом, принадлежит к области нормативного семейного стресса; однако, в отдельные периоды жизни супружеской пары он может быть очень силен, например: • после рождения ребенка, • когда в семье имеется несколько маленьких детей, • когда ребенок идет в школу, • когда ребенок вступает в подростковый возраст, • когда ребенок заканчивает школу и готовится к ЕГЭ, к поступлению в высшее образовательное учреждение. Если же в семейном воспитании имеются серьезные дефекты, то проблемы, связанные с детьми, становятся важнейшим источником стресса. Это характерно практически для всех негармоничных стилей воспитания, причем каждый из них порождает специфические трудности в воспитании ребенка и специфические стрессы для семьи. Проблемы, связанные с воспитанием детей, являются одной из самых важных причин обращения к психологам и психотерапевтам; например, в США они были выявлены у 45,7% супружеских пар, обратившихся за психологической помощью, и занимают второе место среди причин обращений (после трудностей коммуникации между супругами, которые имели место у 86,6% супружеских пар, обратившихся за психологической помощью); в российских семьях воспитание детей занимает 7-е место среди проблем, волнующих опрошенных замужних женщин [10, с. 198]. Обратим внимание на особенности менталитета и культуры в США и в России: стресс, связанный с воспитанием детей, в нашей стране оценивается как менее серьезный, хотя внимания детям родители уделяют традиционно больше, чем в США. Таким образом, в России родители готовы к большим трудностям и испытаниям, связанным с воспитанием детей, не считая их запредельными. В этом проявляется традиционная детоцентричность российских семей, отмеченная еще У. Брон- фенбреннером [35]. Остановимся подробнее и на таком виде семейного стресса, который связан с общением с родственниками, с родительскими семьями. Он является нормативным стрессом, но в России он относится к одним из наиболее трудноразрешимых, что объясняют частым распространением в нашей стране «чрезмерной зависимости одного из супругов от родителей» [10, с.199]. В основном, это зависимость от матерей, и, на наш взгляд, она связана с «матриархальным» лидерством в российских семьях, о котором уже говорилось выше; выросшие в таких семьях молодые люди не способны к полноценному отделению от матери и родительской семьи, установлению близких отношений с супругом. Отмечено, что удовлетворенность браком у женщин статистически достоверно связана с их положительным отношением к свекрови, при этом по результатам исследования Л.Н. Савиной, проведенного в 1999 г., 50% опрошенных женщин считали отношения со свекровью положительными, и лишь 20% - несложившимися, но 60% опрошенных считали свекровь чужим человеком [10, с. 200]. Стресс, связанный с отношениями с родительскими семьями, возрастает, в особенности, при отсутствии отдельного жилья у молодой семьи, когда семья вынужденно является расширенной. Воспитание ребенка неродным родителем (неродными родителями) также порождает специфические стрессы. Как показывают имеющиеся в литературе данные, большая часть отчимов испытывает высокий уровень стресса, связанного с воспитанием пасынков, что проявляется в раздражении, усталости, ревности, негативной оценке ребенка, ощущении различия своих требований к ребенку и требований жены [15]. В конфликтах между отчимом и ребенком женщина оказывается вынужденной либо выполнять роль буфера, либо принимать сторону одного из них, поэтому уровень стресса велик у всех членов семейной системы. Важнейшим источником семейного стресса являются алкоголизм и асоциальное поведение одного из членов семьи. Алкоголизм во многом сам является порождением стресса в различных сферах жизни человека, продуктом неразрешенных социальных и психологических проблем. Но появившись, он становится мощнейшим фактором стресса и семейного неблагополучия. Алкоголизм и наркомания, асоциальное поведение ведут к серьезнейшей деформации отношений в семье, при которой члены семьи алкоголика становятся созависимыми, у них формируется комплекс жертвы или спасителя. По результатам опроса, проведенного ВЦИОМ, 16% опрошенных россиян назвали алкоголизм важнейшей причиной разводов [42]. По данным другого опроса, алкоголизм и наркоманию считают самой главной причиной разводов 41% россиян [194]. Еще одним источником ненормативного стресса являются супружеские измены и ревность. Эти феномены являются порождением различных причин, как личностного, так и ситуативного характера; во многом, они сами являются продуктом неудовлетворенности и стресса в семейной жизни. Имеются многочисленные данные о том, что именно неудовлетворенность эмоциональных и сексуальных потребностей, потребности в признании и доверительном общении чаще всего ведут к появлению измен и ревности [103]. Но затем они сами становятся самостоятельным источником стресса, порождают тяжелые стрессовые реакции, часто завершающиеся разрывом или, по крайней мере, серьезной деструкцией отношений. По результатам опроса, проведенного ВЦИОМ, 24% опрошенных россиян назвали супружескую измену важнейшей причиной разводов [42]. Важнейшим источником семейного стресса являются частые или тяжелые семейные конфликты, внутрисемейная конфронтация. Тяжелые конфликты не только свидетельствуют о неспособности семьи разрешить серьезные внутрисемейные противоречия, но и сами порождают выраженный семейный стресс. Наличие тяжелых конфликтов отмечают подавляющее большинство разводящихся супружеских пар [42]. Подводя итого вышесказанному, отметим следующее: в последние десятилетия семья все чаще рассматривается как источник специфического стресса. Этот стресс, связанный с семейной жизнью, возникает как в дисгармоничных, так и во вполне гармоничных семьях. Можно выделить «нормативные» стрессы, появляющиеся на основных стадиях развития семейной системы практически во всех семьях и ненормативные стрессы. Дезинтеграция в семейной системе не только является самостоятельным источников стрессоров, но и может влиять на интеграцию всей системы социальной адаптации индивида.
1.3.7. Военный стресс
В последние десятилетия усилилось внимание к стрессам, возникающим вследствие военных конфликтов и гражданских войн. Исследования, проведенные как за рубежом, так и в России, выявили симптомы посттравматического стрессового расстройства как у военнослужащих, так и у гражданских лиц, вовлеченных в военные действия. Было введено понятие «боевой стресс», который с клинической точки зрения представляет собой совокупность психических изменений (нарушений), переживаемых военнослужащими в процессе адаптации к специфическим условиям боевой обстановки, неблагоприятным для жизнедеятельности и/или угрожающим их здоровью и жизни [76, с. 4]. Как отмечают В.И. Евдокимов, В.Ю. Рыбников и В.К. Шамрей, боевой стресс должен приводить к формированию адаптивных стрессовых реакций и, в целом, к повышению адаптабельности организма к экстремальным воздействиям (в том числе, факторам боевой обстановки). Однако нередко он приводит к патологическим проявлениям (боевым стрессовым расстройствам), а также различным формам отклоняющегося поведения [76]. В исследованиях Н.В. Тарабриной было отмечено, что у 17% военнослужащих, вернувшихся после боевых действий, обнаруживаются признаки посттравматического стрессового расстройства [197, с. 6]. Исследования посттравматического стрессового расстройства у военнослужащих (Дмитриев, 1999; Магомед-Эминов, 2004; Миско, 2004; Тарабрина, 2003; Устюганов, 2010; Евдокимов, Рыбников, Шамрей, 2010) позволили выявить его основные признаки: • психофизиологические симптомы (нарушения сна, тремор, гипертония и др.), • психологические симптомы (навязчивое воспроизведение эпизодов боевых действий, чувства вины, стыда, низкая удовлетворенность жизнью, снижение осмысленности жизни, негативное восприятие будущего, «короткая» жизненная перспектива, негативная концепция Я и др.), • поведенческие симптомы (раздражительность, импульсивность, нарушения коммуникации, социальной адаптации) [73; 76; 122; 134; 197; 203]. Стресс, связанный с военными действиями, испытывают не только военннослужащие, но и мирное население. Это целый комплекс стрессовых переживаний, связанных: • с угрозой жизни и здоровью, • с угрозой жизни и здоровью близких людей, • с разрушением дома, среды обитания, средств к существованию, • с необходимостью вынужденной миграции, • с изменением социокультурной среды, • с потерей контроля над своей жизнью. В работе T.M. McIntyre и M. Ventura [270], посвященной психическим травмам у подростков в ходе гражданской войны в Анголе, было показано, что продолжительность пребывания в зоне военных действий и интенсивность «суровости» условий в данном очаге военного конфликта тесно связана с интенсивностью симптомов посттравматического стрессового расстройства. Вместе с тем, подтвердилась гипотеза о значении сопротивляемости личности по отношению к травмирующему воздействию. Несмотря на то, что ангольская молодежь относится к «группе риска» по возникновению психологических проблем, были выявлены протективные факторы, способствующие позитивному развитию личности даже в условиях военных действий, ее устойчивости к неблагоприятным воздействиям или быстрому и эффективному излечению. К их числу были отнесены степень значимости племенных ценностей, наличие полной семьи, позитивная Я-концепция. Значительную роль играет гендерный фактор: девушки в большей степени подвержены возникновению симптомов тревоги, чем юноши [270]. Данные, полученные К.А. Идрисовым, показывают, что у гражданских лиц, оказавшихся в зоне локального военного конфликта, спустя даже 3-4 года после переживания угрозы жизни диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство» был снят только у 9,2 % тех, кому он был поставлен непосредственно после травмы. Наблюдались следующие расстройства: дистимия (31,6%), ипохондрическое расстройство (19,4%), со- матоформная вегетососудистая дистония (16,3%), хроническое волнообразное течение ПТСР (12,2%), хронические изменения личности (11,2 %) [93, с.34]. Были выявлены факторы, влияющие на течение ПТСР у гражданских лиц после военных действий: • биологические (личностный преморбид, возраст), • психологические (отношение к своему здоровью - считает ли человек себя больным, отношение к религии (среди верующих больше выздоровевших), агрессивность, конфликтность, стремление отомстить, психологический климат в семье), • социальные (возвращение к прежней деятельности, повышение или снижение уровня жизни, лечение в учреждении) (93, с. 35). Таким образом, исследования, проведенные как за рубежом, так и в России, выявили симптомы посттравматического стрессового расстройства у военнослужащих, переживших боевой стресс, под которым понимается воздействие комплекса патогенных факторов боевой обстановки. Было выявлено, что он ведет не только к мобилизации личности и повышению ее устойчивости к факторам боевой обстановки, но и к формированию посттравматического стрессового расстройства, которое проявляется в комплексе психофизиологических, психологических, поведенческих симптомов. ПТСР фиксируется в течение длительного времени и у гражданских лиц, которые оказались в зоне военного конфликта.
1.3.8. Стресс, связанный с миграцией и эмиграцией
Военный конфликт часто ведет к возникновению вынужденной миграции населения. Исследования показали, что в условиях вынужденной миграции большинство параметров среды становятся стрессорами: смена места жительства, изменение социокультурных условий, снижение уровня жизни, трудности поиска работы и т.д. Вследствие этого возникает пролонгированная психическая травматизация. По данным Н.Г. Незнанова и К.К. Телия, при обследовании вынужденных переселенцев разной этнокультурной принадлежности соматоформные расстройства были выявлены у 80-90%, депрессивные расстройства у 40-60%, тревожные расстройства у 30-40% [140, с. 31]. Преобладающим вариантом психического реагирования у вынужденных переселенцев являются состояния, включающие разнообразные сочетания сниженного настроения, тревожности, внутреннего напряжения, раздражительности; частыми вляются вспышки агрессии, нарушения сна, вегетосоматические изменения [140]. Однако выраженный стресс имеет место не только в ходе вынужденной миграции. В результате лонгитюдного исследования 307 русских эмигрантов в Германии, проведенного B.D. Kirkcaldy, R.G. Siefen и U.Witting, было выявлено, что у них достоверно более выражены проблемы со здоровьем, чем у аналогичной выборки в России и у местного населения; особенно выражены такие симптомы, как нарушения сна, тревога, слабость, дерматиты, гастрит [263]. В исследовании T. Ross, A. Malanin, F. Pfaffin отмечены более высокий уровень стресса и преступности среди эмигрантов из бывшего Советского Союза; при этом антисоциальное поведение тесно связано с высоким уровнем стресса и плохим знанием языка [279]. Ведущий исследователь психологии эмиграции в нашей стране, Н.С. Хрусталева, сделала вывод о том, что практически все эмигранты испытывают выраженные негативные переживания, связанные с расставанием с родиной, чувством ностальгии, ощущением вины перед оставшимися на родине детьми или родителями, трудностями изучения языка и «комплексом иностранца»; следствием негативных переживаний часто становятся семейные проблемы, разобщенность с детьми. Все вместе взятое ведет к возникновению «эмигрантской травмы», носящей распространенный характер [220]. Переработка травмы происходит благодаря чувству печали, которое, несмотря на тяжелые субъективные переживания, позволяет преодолеть травму [221, с. 258]. Н.С. Хрусталева выделила несколько стадий адаптации в новой стране: • эйфорическая, связанная с радостным ощущением и надеждами на будущее, на исполнение мечтаний, которые остались нереализованными на родине, • туристическая, когда начинает приобретаться самая необходимая информация о внешней стороне незнакомого общества, • ориентационная, когда эмигрант вынужден разбираться не только во внешнем, но и во внутреннем устройстве общества (найти работу, школу для детей и пр.), • депрессивная, когда трудности переживания культурного шока и «комплекса иностранца», чувство ностальгии и невозможности вернуть утраченную жизнь на родине приводят к предневротическому или невротическому состоянию, • деятельная, когда происходит преодоление травматических переживаний, процесс самореализации определяет личностную динамику [220, с. 192-193]. Главными факторами перехода к последней стадии и успешной социально-психологической адаптации становятся изменение направленности личности, постановка новых жизненных целей; важными факторами являются также социальный статус, освоение новых ролей и языка, характер межличностных отношений [220]. В лонгитюдном исследовании, проведенном Э.А. Ахмадуллиной и Г.Ш. Г абдреевой было отмечено, что в условиях эмиграции спустя два года происходит существенное снижение показателей самоактуализации личности, и лишь через шесть лет после смены страны проживания отмечается их рост; однако, в выборке проживающих в России за этот же период времени были выявлены более высокие количественные показатели и более выраженная позитивная динамика самоактуализации [18, с. 25]. Таким образом, эмиграция сопровождается выраженным стрессом, связанным с переживанием культурного шока, «комплекса иностранца», чувства ностальгии. На определенных стадиях у значительной части эмигрантов возникают депрессивные тенденции и чувство печали. Преодоление «эмигрантской травмы» (Н.С. Хрусталева) связано с освоением деятельности, языка, социальных ролей и повышением социального статуса в новой стране.
1.3.9. Стресс, связанный с террористической и криминальной угрозами
Терроризм представляет собой противоправные насильственные действия для устрашения, подавления конкурентов, навязывания определенной линии поведения. Конечными целями при этом могут быть социально-эконмические, политические, территориальные, религиозно-этнические и пр. [192, с. 24]. Характерными чертами терроризма как теории и практики являются: использование силы или насилия, индивидуальное или групповое совершение террористических актов, направленность на гражданское население, намеренное создание в обществе атмосферы страха, принуждение отдельных людей или групп изменить свои политические или социальные позиции [192, с. 33]. Терроризм - явление не новое, уже в древности было известно запугивание расправами над отдельными лицами или группами для достижения своих целей. Однако в современном мире он возник как значимая угроза совсем недавно, в конце ХХ века. С 1986 г. по настоящее время количество террористических актов выросло на 50-60% [85, с. 99]. Каковы же причины распространения терроризма в современном обществе? В.А. Соснин отмечает, что важнейшей причиной распространения этого явления можно считать растущую глобализацию человеческой цивилизации, проходящую под эгидой западного мира, сопровождающуюся целенаправленным ослаблением национального суверенитета и традиционного уклада жизни других стран. Курс на «модернизацию» всего мира, его переустройство по западным стандартам расценивается, например, в исламском мире как аналог цивилизационного терроризма, а невозможность прямых военных столкновений между исламским и западным миром в силу неравенства их военного и экономического потенциала приводит к использованию террористического ответа [192, с. 41-42]. Борьба за гегемонию в мире со стороны великих держав, также способствует росту терроризма, поскольку расшатывание неугодных режимов часто проводится под предлогом борьбы за демократию; взращивание и вооружение террористических организаций проходит под видом помощи «демократической оппозиции». Еще одной причиной возникновения терроризма являются социальное неравенство, бедность, дискриминация, создающие благоприятную почву для распространения идеологии экстремизма и терроризма; идеологический экстремизм позволяет вылиться гневу, фрустрации, безнадежности [85]. Можно отметить и такую причину терроризма, как разложение традиционной культуры, в основе которой лежали ценности, связанные с долгом человека по отношению к семье, народу, обществу, стране, Богу. Жизнь каждого человека имела смысл, основанный на его долге, а реализовать его он должен был в зависимости от обязанностей, лежащих на людях его ранга, страты. Сейчас традиционные ценности разлагаются, а ценностно-смысловой вакуум заполняется гедонистическими ценностями. Это облегчается тем, что средства массовой информации транслируют на весь мир стандарты потребления обеспеченных слоев западного общества, создавая негативное сравнение, чувство ущемленности и психологический стресс у тех, кто этих стандартов не достиг. Разложение традиционных ценностей и связанное с этим размывание социально-культурной идентичности создают условия для формирования террористических групп, которые предлагают простые и радикальные решения как для социальных, так и для личностных проблем. Важную роль в распространении терроризма играют и неграмотные действия властей и средств массовой информации. В литературе неоднократно отмечалось, что террористы всегда стремятся запугать гражданское население, и СМИ часто им в этом невольно помогают, стремясь к сенсационности и транслируя натуралистические репортажи с места происшествия. Часто террористы сами требуют таких съемок [78, с.42; 85, с. 106]. Что же касается властных структур, то отвечая на действия террористов, они часто ограничиваются только репрессивными мерами, отвечая насилием на насилие, и тем самым дают создают негативный образ государственного порядка, давая террористам новый «козырь в руки» [78, с. 43]. Таким образом, терроризм, порождаемый, как видим, серьезными изменениями, происходящими в современной цивилизации, порождает еще один вид социального стресса в современной цивилизации. Психические травмы, возникающие вследствие этого явления, сейчас активно изучаются. Многочисленные исследования показывают, что жертвы и свидетели террористического акта обнаруживают тяжелые психические травмы, вследствие которых формируется посттравматическое стрессовое расстройство [78; 85; 107; 113]. Из 640 человек, пострадавших после взрыва в Токийском метрополитене, 32% испытывали страх, 29% страдали бессонницей, 16% - депрессией, 16% многократно проигрывали в памяти происшедшее, 11% стали возбудимыми, 10% - раздражительными, у 10% появились ночные кошмары [78, с. 44]. Отмечено, что в отличие от стихийных бедствий и катастроф терроризм способен изменить базовые убеждения личности [85, с. 105]. Исследования показывают также, что даже люди, не пострадавшие лично или через родственников и друзей в террористическом акте, также испытывают серьезные психические травмы. Исследование группы ученых под руководством С.Н. Ениколопова показало, что после захвата заложников на Дубровке из 300 опрошенных, наблюдавших трансляции с места происшествия по телевидению, у 20% были выявлены симптомы ПТСР [78, с. 44]. Терроризм является высокотравмирующим явлением не только для личности и для групп людей, он имеет и важные социально-психологические последствия - негативное влияние на межгрупповые отношения, рост ксенофобии, укрепление негативных гетеростереотипов. Целые группы людей начинают ассоциироваться с угрозой и подвергаться дискриминации, унижениям, что ведет к росту психологического стресса, озлобления, формированию в обществе атмосферы страха, подозрительности (Зинченко, Солдатова, Шайгерова, 2011). Как отмечается в Федеральном Законе РФ о противодействии терроризму, необходимы «системность и комплексное использование политических, информационно-пропагандистских, социально-экономических, правовых, специальных и иных мер противодействия терроризму» [205]. Что же касается криминальной угрозы, то она также является распространенной в современном обществе. Криминальная угроза может пониматься и как уголовно-наказуемое деяние, и как возможность его совершения, и как внешний фактор, вызывающий состояние тревоги, страха (Мамонова, 2014). Криминальная угроза - не новый фактор стресса, но она особенно дает себя знать в периоды социальных потрясений, смены социально-политического строя, ослабления государственной власти. В конце ХХ - начале XXI века криминальная угроза существенно выросла, стала одной из ведущих. Об этом говорят данные Госкомстата и МВД [161], представленные в таблице 1. Они показывают, что по сравнению с 1987 г. количество убийств в 2005 г. выросло в 3,3 раза, случаев умышленного причинения тяжкого вреда здоровью - в 2,9 раза, краж - в 4,3 раза, грабежей - в 11,3 раза, разбоя - в 11,3 раза, преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков - в 9,45 раза [161]. В последнее десятилетие ситуация заметно улучшается, о чем говорят представленные в таблице данные. Однако преступность все еще остается значительно выше, чем в советский период. Так, количество убийств в 2015 г. превышало аналогичный показатель 1987 г. на 25%, случаев умышленного причинения тяжкого вреда здоровью - на 50%, грабежей - в 2,4 раза, разбоя - в 2,4 раза. Особую тревогу внушает все возрастающее количество преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков - в 12,8 раз по сравнению с 1987 г.
Таблица 1 Динамика преступности в России в конце XX - начале XXI в.
№
|
Параметры сравнения
|
1987
|
1996
|
2002
|
2005
|
2010
|
2015
|
1
|
2
|
3
|
4
|
5
|
6
|
7
|
8
|
1
|
Население (млн.)
|
145,3
|
148,3
|
145,2
|
143,8
|
142,9
|
146,5
|
2
|
Общее количество преступлений (тыс.)
|
1185,9
|
2625,1
|
2526,3
|
3554,7
|
2628,8
|
2388,5
|
3
|
Убийство и покушение на убийство (тыс.)
|
9,199
|
29,4
|
32,3
|
30,8
|
15,6
|
11,5
|
|
|
|
|
|
|
|
|
4
|
Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (тыс.)
|
20,1
|
53,4
|
58,5
|
57,9
|
39,7
|
30,2
|
5
|
Грабежи (тыс.)
|
30,441
|
121,4
|
167,3
|
344,4
|
164,5
|
72,7
|
6
|
Разбой (тыс.)
|
5,656
|
34,6
|
47,1
|
63,7
|
24,5
|
13,6
|
7
|
Изнасилование или попытки изнасилования (тыс.)
|
10,902
|
10,9
|
8,1
|
10,90 2
|
4,9
|
3,9
|
8
|
Кража (тыс.)
|
364,51 1
|
1207,5
|
926,8
|
1573, 0
|
1108, 4
|
1018, 5
|
9
|
Преступления, связанные с незаконным оборотом наркоти- ков(тыс.)
|
18,534
|
96,8
|
189,6
|
175,2
|
222,6
|
236,9
|
10
|
Взяточничество (тыс.)
|
4,155
|
Отсут ствуют данные
|
Отсутствуют данные
|
9,8
|
12,0
|
13,3
|
По данным Госкомстата и МВД [161] Исследование структуры страхов у подростков, проведенное в феврале 2019 г. нашей студенткой, М.В. Сиротиной (ЮУрГГПУ), показало, что криминальные страхи являются самым выраженным видом страхов у подростков 12-13 лет. При этом имеются гендерные отличия: у девушек эта группа страхов имеет самые высокие средние оценки по сравнению с другими, а у юношей средний балл по этой группе страхов не самый высокий, но удельный вес тех, кто испытывает их на высоком уровне - наибольший по всем видам страхов. В целом, полученные данные говорят о том, что у подростков сообщения о распространении преступности и насилия вызывают выраженный стресс. Нельзя не сказать при этом о все более интенсивном процессе легитимизации насилия в современном обществе. Средства массовой информации и, в последнее время, кинематограф регулярно и в деталях показывают проявления насилия в обществе. Сначала это вызывает у аудитории выраженные эмоциональные реакции, а затем происходит притупление эмоционального реагирования, формируется отношение к насилию как к чему-то привычному, неизбежному, в какой-то степени нормальному. Так происходит легитимизация насилия, т.е. процесс обоснования приемлемости и оправданности различных форм агрессии [78, с.42]. Вслед за странами Запада легитимизация насилия активно происходит в России. Обычно исследователи с тревогой отмечают, что агрессивные модели поведения могут, став привычными, проявиться в определенный момент в реальной жизни индивида (Ениколо- пов, Мкртчан, 2010). Эксперименты показывают, что такое, в особенности, возможно для детей и подростков (Bandura, Walters, 1964). Нам бы хотелось, однако, обратить внимание на другую сторону проблемы - легитимизация агрессии создает у индивида ощущение, что социальная среда является практически насквозь преступной и опасной. Образ опасной социальной среды может изменить базовые убеждения индивида и является источником социального стресса. И особенно ярко он проявляется, вероятно, у подростков. Впрочем, вопрос нуждается в более глубоком и разностороннем исследовании, которое должно быть проведено на разных возрастных выборках. Подводя итоги, отметим, что стрессы, связанные с террористической и криминальной угрозами, хотя и не являются новыми, но, в силу ряда проблем современного общества, активно вошли в жизнь человека.
1.3.10. Экологический стресс
В работах ряда исследователей (Wong, 1993; Андресен и соавт., 1995; Хавенаар и соавт, 1993; Shaffer, 1982; Данилова, 1992), а также в наших работах (Василенко, 2009; Василенко, 2015) используются термины «экологический стресс», «экологическая обеспокоенность», «экотравмирующие переживания». Термин «экологический стресс» имеет у разных авторов несколько различный смысл. Одна группа исследователей, говоря об «экологическом стрессе», имеет в виду непосредственное воздействие на организм человека вредных экологических факторов, которое постепенно истощает адаптационные ресурсы организма (M. Shaffer, Н.Н. Данилова). По мнению M. Shaffer, загрязнение воздуха или шум может вызвать стрессовую реакцию (как физиологическую, так и психологическую), даже если индивид и не придает этому фактору отрицательного значения, так как негативное воздействие на тело обязательно отразится и на уровне психики (Shaffer, 1982). Согласно исследованиям Н.Н. Даниловой, загрязненность окружающей среды оказывает отрицательное влияние на функциональное состояние организма, и тем самым на эффективность психических процессов, деятельности человека, представляя собой «экологический стресс» [71, с. 169]. Американские исследователи G. W. Evans и S. V. Jacobs используют термин «environmental stress» («стресс окружения»). Они обозначают им негативное психологическое воздействие загрязненности воздуха, шума, скученности, полагая, что все эти факторы вызывают дискомфорт и развитие дезадаптивных реакций, усиливая даже обращаемость за психиатрической помощью [281]. Подобный подход можно увидеть и в работах G. Winnike и M. Neuf, которые используют термин «annoyance» (раздражение, досада), обозначая состояние, возникающее вследствие восприятия негативных экологических стимулов [303]. Вторая группа исследователей, говоря об «экологическом стрессе», «экологической обеспокоенности», имеет в виду стресс, возникающий вследствие осознания человеком опасности, связанной с проживанием в экологически загрязненной среде. Так, канадский исследователь Р. T. Wong полагает, что экологический стресс обусловливается воздействием экстремальных условий окружающей среды, ожиданием такого воздействия или его последствий [304]. Б. Андресен, Ф.-М. Старк, Я. Гросс ввели термин «экологическая обеспокоенность» и «экотрамирующие переживания», рассматривая их на фоне хронического социального стресса [11]. Подобный термин («environmental worry») использует M. Shusterman, связывая «экологическую обеспокоенность» с опасениями людей за свое здоровье [281]. Таким образом, под экологическим стрессом понимают как непосредственное воздействие экологического загрязнения на человеческий организм, вызывающее истощение адаптационных ресурсов, так и психологический стресс, возникающий вследствие осознания человеком экологической угрозы. Не исключено, что оба эти вида стресса действуют одновременно. Однако, в дальнейшем, говоря об экологическом стрессе, мы будем иметь в виду психологический стресс, возникающий вследствие осознания человеком действия негативных экологических факторов, их возможного влияния на здоровье. Какие же специфические стрессоры вызывают экологический стресс? В числе этих стрессоров обычно называют шум, загрязненность воздуха, повышенный радиационный фон, высокую температуру. На наш взгляд, все экологические стрессоры можно разделить на группы: 1) информация о неблагоприятных экологических воздействиях, 2) непосредственное восприятие действия вредных экологических факторов. Наиболее важным экологическим стрессором является информация об экологических катастрофах и негативных последствиях воздействий факторов окружающей среды из официальных источников и средств массовой информации. Как показывают многочисленные исследования, информация такого рода вызывает выраженные стрессовые реакции, а при длительном проживании в условиях экологического стресса - явления, которые можно трактовать как проявления психической дезадаптации [8; 54; 180]. Особенно велик травмирующий эффект информации о радиационном воздействии. Это связано с рядом причин, проанализированных в ряде исследований. Во-первых, оно имеет экстрасенсорный характер, т.е. не поддается восприятию органами чувств, и ситуация представляется практически человеку совершенно неконтролируемой. Люди узнают о радиационной опасности и ее последствиях из средств массовой информации, и уровень стресса зависит не столько от реальной опасности, сколько от особенностей информации [180; 212]. Во-вторых, радиационная угроза воспринимается как высокоопасная, вызывающая смертельно опасные заболевания. В-третьих, радиационное воздействие направлено в будущее, оно может проявиться в отдаленных последствиях, и ожидание этих возможных последствий придает стрессу хронический характер [180; 212]. Восприятие информации о других видах экологического загрязнения, например, химическом, изучено меньше. Опрос старшеклассников, проведенный в г. Челябинске, показал, что у значительной части респондентов информация о загрязнении окружающей среды вызывает негативные эмоции - страх, тревогу (51%), чувство отчаяния и безысходности (14%), уверенность и спокойствие испытывают только 6% (Мишина, 1998). Вторая группа экологических стрессоров, на наш взгляд, связана с непосредственным восприятием негативных экологических факторов. По данным J. Rotton, неприятный промышленный запах является важным фактором, ведущим к появлению таких симптомов, как головная боль, раздражительность, утомление, бессонница, депрессивные реакции; наличие в воздухе химических соединений также имеет достоверную связь с появлением тех же симптомов [281, р. 53-55]. Разные исследователи по-разному объясняют эту связь. Одни авторы рассматривают появление симптомов как прямую реакцию на неприятные стимулы (Shaffer, 1982; Mandler, 1984), другие (G.W. Evans, S.V. Jacobs) полагают, что промежуточной переменной в большинстве случаев выступает тревога [281, p. 53]. Есть и другая позиция, согласно которой такой промежуточной переменной является гнев, раздражение (Rotton, White, 1996; Гурвич, 1999). Исследования, связанные с изучением загрязнения атмосферного воздуха, показывают, что из жителей больших городов немногие (около 10%) жалуются на «плохой запах», а корреляции между наличием симптомов депрессии и уровнем загрязненности воздуха были слабыми. Однако отмечена связь между уровнем загрязненности воздуха и частотой суицидов, преступлений, проявлений девиантного поведения, обращаемостью за психиатрической помощью [281, р. 53]. По мнению G. Winneke и M. Neuf, восприятие неприятного промышленного запаха ведет к появлению чувства раздражения («annoyance»). Оно отличается от страха и проявляется как чувство неудовольствия от определенного агента. В отдельных городах связь между этим чувством досады и загрязненностью достигла уровня статистической значимости [303, р. 79]. В исследованиях отмечается, что в большинстве случаев экологические стрессоры являются хронически действующими, слабо поддающимися контролю со стороны как отдельных индивидов, так и общества в целом, а угроза здоровью и жизни человека придает им высокую негативную валентность (Winneke, Neuf, 1996; Rotton, White, 1996). Возрастание социальной напряженности, социальнопсихологической дезадаптации у значительной части населения в зонах экологического неблагополучия подчеркивается многими исследователями [50; 62; 180]. Результаты социологических опросов в зоне радиационного загрязнения на Южном Урале показали, что более чем у половины населения выражены такие формы социально-психологической дезадаптации, как социальная незащищенность, социальный пессимизм, социальное беспокойство и социальный экстремизм [6]. Какие же функции выполняет экологический стресс в процессе адаптации личности к экологически неблагополучной среде? Мы уже представляли в своих более ранних работах ответ на этот вопрос (Василенко, 2009; Василенко 2015). Если исходить из трансакционной модели Р. Лазаруса, стресс является процессом взаимодействия личности и ситуации, а стрессовые реакции рассматриваются как результат определенных отношений между требованиями ситуации и ресурсами личности, зависящий от когнитивных процессов оценки. Стрессовые эмоции мобилизуют человека, формируя его готовность к действию, а выбранная стратегия копинга ведет к достижению того или иного адаптивного результата, который вновь подвергается оценке (Lazarus, 1977). Таким образом, стрессовые реакции мобилизуют человека и участвуют в организации адаптивного поведения. На наш взгляд, и экологический стресс играет адаптивную роль во взаимодействии личности и экологически неблагоприятной среды. Можно выделить следующие его функции: 1) Экологический стресс позволяет личности дать обобщенную эмоциональную оценку степени опасности экологически неблагополучной ситуации, имеющихся возможностей защиты, 2) Экологический стресс индуцирует индивидуальное поведение, направленное на защиту от действия неблагоприятных экологических факторов - поиск необходимой информации, освоение и использование различных способов защиты своего здоровья в экологически неблагоприятной ситуации или поведение, направленное на выход из этой ситуации, 3) Экологический стресс может мобилизовать человека (и группы людей) на общественную и политическую активность, направленную на улучшение экологической ситуации в населенном пункте, регионе. Таким образом, экологический стресс выполняет адаптивные функции, мобилизуя личность (и группы людей) на защиту от действия неблагоприятных экологических факторов. Однако, вопрос о том, в каких условиях эти функции реализуются, разумеется, нуждается в эмпирическом исследовании. Что же касается динамики взаимодействия личности и неблагоприятной экологической ситуации, то вопрос этот практически не исследован. Что касается ситуаций, связанных с радиационными авариями, то Ю. А. Александровский считает, что в таких ситуациях можно выделить следующие периоды в развитии психологического стресса: 1 период - с момента оповещения об угрозе до завершения эвакуации населения из опасной зоны; основным стрессовым фактором является непосредственная угроза жизни своей и своих близких, вид разрушений, потерь, травм, смерти и т.д., 2 период - период ближайших последствий, начинающийся после эвакуации и продолжающийся в течение нескольких месяцев; при этом «подострым» стрессовым фактором являются условия проживания, утрата дома, имущества, изменение жизненного стереотипа, 3 период - период отдаленных последствий, основным стрессовым фактором в течение которого является психогения, связанная с потерей близких людей, имущества, переменой места жительства, необходимостью приспособления к новым условиям жизни [8, с. 65-66]. Результаты исследований психологических реакций населения территорий, пострадавших после радиационных аварий на ЧАЭС и на ПО «Маяк», выявили нарастание депрессивных и тревожных расстройств, рост психосоматических заболеваний (Александровский и соавт., 1991; Хавенаар и соавт., 1993; Румянцева и соавт., 1994; Аклеев и соавт., 2006). Это позволяет сделать предположение о том, что реакции на хроническое действие стресса развиваются в соответствии с логикой стрессового реагирования, включающей стадии тревоги, сопротивления и истощения. То же можно отметить и относительно ситуаций, связанных с природными катастрофами (землетрясения, наводнения), после которых у значительной части пострадавших (до 40%) обнаруживаются острые реакции с последующим развитием симптомов посттравматического стрессового расстройства (Gleser, Green, Winget, 1981; Assanangkornchay, Tangboonngam, Edwards, 2004). Что же касается динамики развития экологического стресса в чрезвычайных экологических ситуациях, развивающихся по «безаварийному» сценарию, то этот вопрос практически не изучен. В исследованиях И.Н. Гурвича отмечен факт большей обеспокоенности экологической угрозой у тех, кто недавно прибыл на территорию, где имеются вредные экологические воздействия, и отрицание этой угрозы у тех, кто проживает там в течение длительного времени [69, с. 361]. Это позволяет предположить, что, по крайней мере, одним из вариантов развития взаимодействия личности и неблагоприятной экологической ситуации является постепенная адаптация с преобладанием отрицания экологической угрозы. Подводя итог вышесказанному, отметим следующее: • экологический стресс может пониматься либо как непосредственное воздействие на организм человека вредных экологических факторов, которое постепенно истощает адаптационные ресурсы организма, либо как психическое состояние, возникающее вследствие осознания человеком экологической опасности. • экологический стресс, рассматриваемый как психическое состояние, вызывается специфическими стрессорами - информацией о негативных экологических факторах и их непосредственным восприятием. • согласно имеющимся в литературе данным, реакции на действие неблагоприятных экологических факторов в случаях техногенных и природных катастроф развиваются в соответствии с логикой стрессового реагирования, включающей стадии тревоги, сопротивления и истощения; имеются данные о том, что в зонах экологического загрязнения отмечается возрастание социальной напряженности, распространение различных форм социально-психологической дезадаптации. • анализ литературы позволяет предположить, что экологический стресс выполняет адаптивные функции, мобилизуя личность (и группы людей) на защиту от действия неблагоприятных экологических факторов. Однако есть многочисленные данные том, что он может вызывать нарушения психической адаптации.
1.3.11. Стресс, связанный с проблемами самореализации личности
В современном обществе все чаще люди ощущают стресс, связанный с трудностями самореализации, раскрытия своих способностей и возможностей в обществе. Это стресс новой и новейшей эпохи. Человека традиционного общества готовили к выполнению определенных функций в своей социальной нише. Известно средневековое представление о разделении общества на «тех, кто молится, тех, кто воюет, и тех, кто трудится» (Жерар Камбрийский, Адальберон Ланский). Каждое сословие рассматривалось в качестве определенной части большого тела - общественного организма, социума. Так, сословие молящихся (духовенство) ассоциировались с душой и грудью; сословие воюющих (дворянство) - с руками; сословие работающих (крестьянство) - с ногами. Господствовало представление о разном предназначении и почти биологическом различии между людьми разных сословий. Так, в «Жалованной грамоте дворянству» российской императрицы Екатерины II уже в конце XVIII века объявляется, что «дворянское звание есть следствие ... от качества и добродетели начальствовавших в древности мужей...» [65]. Путь каждого человека был предопределен его рождением; его задача состояла в том, чтобы выполнять совершенно определенные обязанности в своей социальной нише. В Новое время развивалось представление о том, что все люди равны по своим правам и способностям, что каждый может добиться успеха в соответствии со своими способностями и вложенным трудом. Так называемая «протестантская трудовая этика» (М. Вебер), заложившая идеологическую основу капитализма; она рассматривала богатство как результат трудолюбия, реализации своего призвания и выполнения долга перед Богом. Такое мировоззрение налагает на человека ответственность за свои достижения. Неудачливый в бизнесе и не достигший материального благополучия человек рассматривается обществом как нетрудолюбивый, не умеющий контролировать свою жизнь, не выполнивший своего призвания; и даже сам себя он рассматривает таким образом [245, р. 168]. Так возник стресс достижений, связанный в западной культуре с представлением о том, что человек должен добиться социального признания и финансового успеха, продвинуться в обществе; тот, кто не сумел этого сделать, воспринимается другими и воспринимает сам себя в качестве неудачника. Как писала К. Хорни, это порождает в западном обществе особый вид неврозов, связных со страхом перед неудачами [218, с. 28]. Американский ученый H. Kaplan отмечал, что социальный стресс - это стресс, возникающий тогда, когда индивид осознает наличие или предвидит возможность негативного развития событий, собственной или коллективной неуспешности, неспособности достигнуть желаемого социального статуса и дистанцироваться от нежелательного. Психосоциальный стресс является результатом негативного опыта, нескольких, следующих друг за другом, провалов и неудач. Он проявляется в таких явлениях, как самодискредитация (снижение самооценки, потеря веры в себя), когнитивные нарушения (снижение концентрации, потеря мысли) и тревога [261, р. 75-76]. Исследования, проведенные J. Crocer и D. Quinne, показывают, что даже в конце ХХ века в Соединенных Штатах Америки приверженность протестантской трудовой этике влияла на самооценку индивида, повышая ее в случае успеха и понижая ее в случае неудачи; среди людей, обладающих физическим недостатком или качеством, которое воспринимается как недостаток, приверженность протестантской этике повышала вероятность снижения самооценки и возникновения психологических проблем [245, р. 169-170]. В творчестве К. Роджерса и А. Маслоу вопрос о стремлении к достижениям был поставлен по-иному. В работах К. Роджерса был постулирован тезис о том, что каждый человек, как вообще, любой организм стремится к росту и развитию, к зрелости и самоактуализации; это касается как физического и интеллектуального развития, так и, в широком смысле, движения к социализации. Нацеленность на развитие обладает большой мотивирующей силой, она позволяет преодолевать трудности и дискомфорт, связанный с освоением нового опыта [170]. В работах А. Маслоу потребности в достижении и компетентности, уважении и признании были отнесены к четвертому уровню базовых потребностей, и, в целом, рассматривались как один из видов дефицитарных потребностей. Потребность же в самоактуализации связана со стремлением «соответствовать своей собственной природе», «быть тем, кем человек может быть». Она относится к следующему, высшему уровню человеческих потребностей и является недефицитарной, в отличие от потребностей всех предыдущих уровней; она побуждается не недостатком чего-либо, а внутренним развитием организма, его «самоосуществлением». А. Маслоу считал, что она носит практически врожденный характер [127]. Таким образом, в работах создателей гуманистической психологии потребность в самоактуализации, в творчестве, в реализации своего потенциала считается высшей потребностью человека. После работ К. Роджерса, А. Маслоу сформирован- ность этой потребности считается одним из критериев зрелости личности. На ее формирование нацелена современная система образования. Потребность в достижении успеха, признания, компетентности также признается важной базовой потребностью человека. Вместе с тем, хочется отметить, что идеи представителей гуманистической психологии были поняты значительной частью общества довольно прямолинейно и ограниченно. Многие люди живут теперь в постоянном «поиске себя», стремятся к постоянному ощущению творчества, самоактуализации. С одной стороны, это большое достижение современной цивилизации. Но с другой - в этом находится и еще несколько источников стресса. Во-первых, деятельность человека не может постоянно быть связанной только с творчеством и радостью саморазвития. В деятельности всегда есть место рутинной или нежеланной работе, требующей усилия над собой. Более того, в психологии давно известно, что ориентация на себя, на собственную радость и развитие ведут к психологическому тупику, к утрате подлинных целей и подлинного счастья (В. Франкл). Человек становится счастливым лишь тогда, когда не думает ни о своем счастье, ни о своей самоактуализации, а делает важное для общества дело, достигает значимых для людей и для себя целей. Стремясь к постоянной самореализации, люди начинают воспринимать необходимость заставить себя сделать что-то рутинное как ситуацию стрессовую. Во-вторых, многие люди, особенно в странах Запада, восприняли идею самоактуализации очень ограниченно - как делание карьеры. В связи с этим общечеловеческие ценности - брак, семья дети - стали рассматриваться как помеха самоактуализации, «кандалы», препятствующие успешной карьере. Люди в странах Европы и Америки все больше живут в одиночестве, не имея детей, и именно стремление к самоактуализации является главным обоснованием такого выбора. Одиночество и бездетность, в свою очередь, вызывают новые стрессы, особенно на склоне жизни [85]. В-третьих, несмотря на кажущееся разнообразие возможностей, состояние рынка труда таково, что люди не всегда могут позволить себе работать в той сфере деятельности, с которой для них связаны самореализация и творчество. Особенно это касается научного и художественного творчества, работы в учреждениях культуры, образования, здравоохранения с их низкими «бюджетными» зарплатами. В-четвертых, далеко не все родители обладают достаточными ресурсами для того, чтобы дать своим детям желаемый уровень общего и дополнительного образования, дать им возможность для развития своих способностей в художественном творчестве, науке, спорте. Поэтому проблема поиска личностью себя, самореализации встает в современном обществе все острее.
Выводы по главе 1 • Понятие «стресс» в современной психологии является многозначным. Оно означает и характеристику внешнего воздействия со стороны среды, превышающую адаптационные возможности организма и личности, и реакцию на такое воздействие, и особый характер взаимодействия организма и среды, при котором происходит восприятие индивидом стрессора, его оценка, осознание собственных возможностей и формирования поведения, направленного на адаптацию к ситуации. • Накопленные в социальной психологии данные показывают, что многие области социальной жизни содержат специфические стрессоры и вызывают возникновение особых видов стресса. Среди них можно выделить стресс, связанный с принадлежностью к большим социальным группам, политический, семейный, профессиональный, информационный, коммуникативный, военный, экологический стресс, стресс, связанный с миграцией эмиграцией, с террористической и криминальной угрозами, с проблемами самореализации личности. Каждый из этих видов стресса вносит самостоятельный вклад в процесс адаптации личности к социальной среде и при высокой интенсивности может привести к появлению симптомов социальнопсихологической дезадаптации. • В литературе отмечен эффект кумулятивного действия стрессов различной природы. Именно их совместное действие чаще всего приводит к тому, что барьер адаптации оказывается пробитым. Источник: Василенко Е.А. Социальный стресс и его влияние на социально-психологическую адаптацию личности: монография / Е.А. Василенко; Южно-Уральский государственный гуманитарно-педагогический университет. - Челябинск : ЮжноУральский научный центр РАО, 2019. - 272 с.
|