Ваш психолог. Работа психолога в школе.

Т.Д. Марцинковская *

* Зеленкова Т.В. Прогрессивные тенденции развития психологии в контексте интеграционных процессов в современной науке // Прогресс психологии: критерии и признаки / под ред. А.Л. Журавлева, Т.Д. Марцинковской, А.В. Юревича. М.: Изд-во ИП РАН, 2009. С. 32-62.

Концепция прогресса в современной науке является априорно принятой, хотя, с моей точки зрения, ее значение и поле деятельности несколько преувеличено. Это понятие, появившееся в эпоху Просвещения, во многом связано именно с тем временем, с теми идеалами и тенденциями в развитии общества и науки, на которые тогда возлагалось много надежд. Однако, как показали почти три века, эти надежды оказались достаточно утопичны, и невозможно с уверенностью утверждать, что мир, человечество и плоды его деятельности - наука, искусство - движутся именно в направлении прогресса. Хотя, естественно, полностью отрицать это понятие, как и любое другое, дающее возможность пусть даже субъективной оценки движения общества, было бы непродуктивно.
Вопрос, на мой взгляд, состоит, во-первых, в определении границ использования этого термина в разных областях человеческой деятельности и, во-вторых, в том, насколько универсальны критерии оценки прогресса.

В отличие от общественного развития или развития искусства, в развитии науки границы применения параметров оценки тех шагов, которые она делает, и тех открытий, которые происходят в ее недрах, достаточно широки. В первом случае мы не можем говорить о прогрессивном в собственном понимании этого слова характере движения, так как человек не стал ни умнее, ни нравственнее, ни добрее, а искусство не стало более эмоционально наполненным, совершенным по форме и т.д. Критерии оценки здесь достаточно произвольны и не структурированы. В отличие от них, критерии оценки научного знания достаточно разработаны, и хотя и можно поспорить, насколько устарели или не устарели некоторые параметры оценки развития науки, принятые в науковедении, речь, как мне кажется, должна идти о их модификации применительно к разным областям знаний (например, к психологии), но не о сужении границ их использования. Оценка же степени прогрессивности движения мне представляется достаточно бессмысленной в рамках научной дискуссии, так как понятие прогресса, как уже говорилось выше, достаточно архаично и имеет конкретный смысл, который, естественно, субъективен и потому не продуктивен при разговоре о развитии научного знания. Представляется также, что не стоит отождествлять понятие развития, движения, которое, безусловно, происходит в любой науке, если она является живым знанием, каковым, несмотря на явные трудности, является современная психология, с термином «прогресс».
Непродуктивным представляется и разделение параметров анализа движения гуманитарной и естественно-научной психологии. Так как психология не может не быть полипарадигмальной, следовательно, в ней присутствуют элементы и гуманитарного, и естественно-научного знания. Однако это не мешает ей оставаться единой наукой и, следовательно, иметь единые критерии оценки развития.
Прежде всего, в качестве критерия развития науки большинство ученых использует стремление к рефлексии. Движение науки невозможно без осознания смысла научной деятельности, путей дальнейшего становления, методологических принципов, по которым строятся исследования. Такая рефлексия является характерной чертой современной психологии. Об актуальности этой проблематики для отечественной психологии свидетельствует тот факт, неоднократно отмечавшийся многими исследователями, что за последние годы возобновились методологические семинары и дискуссии, посвященные проблемам методологии в разные периоды времени и в разных направлениях отечественной психологии, существенно увеличилось количество публикаций на эту тему.
Актуальность методологических проблем чрезвычайно высока и для зарубежной психологии. В этом плане особенный интерес представляют работы как европейских, так и американских ученых (прежде всего, c. Московичи, Д. Гергена, X. Маркуса, Д. Тернера, Г. Брейквелла), стремящихся ввести современные философские принципы и парадигмальный подход в методологию психологии (в частности, идеи постпозитивизма, конструктивизма, постмодернизма, современной эволюционной биологии и этологии). Еще одним значимым моментом методологических инноваций в зарубежной психологии является принцип активности субъекта в построении образа мира, его когнитивных схем, которые, собственно, и являются той основой, по которой конструируется образ окружающего. Этот подход существенно отличается от принципа активности в теории отражения, доминировавшего в отечественной психологии.
Методологические дискуссии в зарубежной психологии начались несколько раньше, чем в отечественной науке и, главное, они до последнего времени носили более продуктивный характер, так как были связаны с изучением возможности и границ сочетания естественно-научных и гуманитарных принципов в психологических исследованиях (работы Д. Эдельмана, Д. Арчера, Р. Стеренберга). В то же время в отечественной психологии в конце прошлого века также актуализировалась проблема методологии, но эти дискуссии носили более идеологизированный характер и касались в основном подходов к преодолению марксисткой идеологии и философии как единственной методологии психологической науки.
Попытка найти смысл своей деятельности характерна и для многих прикладных исследований, в которых явно прослеживается стремление встроиться в определенное направление или научную школу, продемонстрировать важность психологических исследований для определенной отрасли, для общества. Традиционные разделы в монографиях и диссертациях об актуальности исследования начинают во многих случаях наполняться реальным содержанием, соотноситься с значимыми социальными потребностями.
Таким образом, можно констатировать, что психология осознает вопрос необходимости разработки методологических принципов, объединяющих теорию и практику, которые в последнее годы все больше расходились, отрываясь друг от друга. Это наносит серьезный ущерб развитию целостного научного знания, так как, с одной стороны, не дает возможности полноценной проверки теоретических открытий в определенной методологической парадигме, а с другой стороны, лишает практику объективных критериев, без которых она также не может формировать новые подходы к диагностике и консультированию.
Не менее важным представляется стремление к осознанию истоков и принципов тех научных школ, к которым относят себя тот или иной ученый или научная группа. При этом характерны две тенденции - охранительная или расширительная. То есть одна группа ученых стремится сохранить незыблемыми все понятия и принципы, разработанные основоположником школы, иногда почти полвека тому назад и даже больше. Эта тенденция, несмотря на ее непродуктивность для дальнейшего развития теории и низкую эвристичность, не может игнорироваться и также свидетельствует о развитии научного самосознания (пусть и достаточно искаженного), стремлении осознать отличия «своей» школы от других научных направлений и принципов, доминирующих в современной науке.
Более интересна, хотя зачастую и спорна, позиция, при которой последователи конкретной научной школы достаточно широко и вольно трактуют исходные принципы ее основоположника, сопрягая их с другими взглядами и с новыми тенденциями, доминирующими в мировой психологии. Иногда такая взаимосвязь абсолютно правомочна, иногда кажется весьма спорной и тенденциозной, но в любом случае такие работы дают пищу для дискуссии и осмысления разных парадигм, в которых развивалась и предполагает развиваться психология.
О том, что методологические проблемы психологии связаны не только с социальной ситуацией, но и с ее собственной логикой развития, свидетельствует и сопоставление современной ситуации с той, что сложилась в начале XX в. Кризис начала XX в. вытекал из требования построения позитивной психологии, перестройки классической науки на основе новой методологии и поиска нового, объективного метода исследования психики, постулируемого практически всеми учеными того времени. В похожем положении оказалась и современная психология, хотя сегодня сложилась обратная ситуация - необходимость модификации естественнонаучной, позитивной психологии, которая не в состоянии решить всех проблем, встающих перед ней.
Интересен тот факт, что сходное положение сложилось в российской науке на рубеже XIX-XX вв. Уже тогда прозвучал первый сигнал о том, что объективная психология не в состоянии ответить на многие вопросы, связанные с духовной жизнью людей, с их потребностью в творчестве, самореализации, с умением преодолеть давление среды и т.д. Именно в этот период возникает духовная философия В. Соловьева, отразившаяся и во многих психологических концепциях того времени (Л. Лопатина, с. Франка, Н. Лосского и других.).
Опасность ориентации только на позитивизм видели не только российские исследователи, хотя в России того времени критика позитивизма была особенно активной. Известный немецкий ученый Э. Гуссерль также писал о том, что и социология, и психология, имеют дело не только с естественной, но и искусственной средой, причем сама социальная действительность есть продукт нашего знания о ней. Поэтому традиции естественно-научного знания неприменимы при изучении психологических явлений.
Модификация принципов классической психологии и разработка новых, неклассических и постмодернистских подходов к методологии подразумевает с необходимостью включение в картину новой психологии вновь открытых феноменов психики, а также, что особенно важно, их научного объяснения.
Важным моментом является также понимание различий и точек соприкосновения в методологии разных сфер психологии, в частности, когнитивной, клинической (наиболее объективной и ориентированной на данные естественных наук), психологии личности и социальной психологии (наиболее ориентированных на гуманитарное знание). Таким образом, можно сказать, что сама структура психологического знания доказывает важность сочетания естественно-научных и гуманитарных подходов в исследовании и понимании психики.
Важнейшая методологическая проблема соотношения философии и естественных наук в психологии важна не только для теории, но и для построения психологических исследований. Эта проблема встала в связи с необходимостью, во-первых, создать фундамент для экспериментальной психологии, во-вторых, сочетать эмпирические исследования с обобщением и интерпретацией полученных данных, что практически невозможно без философской рефлексии. Так как в разработке объективных методов исследования психических (точнее, психофизических) процессов именно естественные науки добились серьезных результатов, значительно опередив психологию, в поисках новых методов исследования ученые на рубеже XIX-XX вв. обратились именно к данной области знания. Недаром еще В. Вундт, разрабатывая основы своей экспериментальной психологии, дал ей название «физиологическая психология», подчеркивая ее релевантность этой дисциплине по степени объективности способов получения материала. Однако при разработке новых методов необходимо учитывать и важность целостного, системного подхода к исследованию психики, отсутствие которого было одним из серьезных недостатков тех методов, которые разрабатывались на основе биологии и физиологии. Таким образом, вопрос о сочетании естественно-научных и философских
постулатов вставал во всей своей многогранности и сложности.
Необходимость полипарадигмального подхода вытекает и из специфики предмета и методов психологии. Отсутствие прямого и объективного метода исследования психики еще в середине XIX в. рассматривалось как серьезная угроза для становления экспериментальной психологии, особенно в доминировавшей тогда позитивистской парадигме. Стремление к преодолению постулата непосредственности стало причиной не только методологических кризисов, но и появления различных вариантов преодоления этого постулата, и, как следствие, возникновения все новых психологических школ и направлений, т. е. во многом послужило источником развития психологии. Однако вопрос о прямом и объективном методе, т. е. методе, результаты которого могут быть воспроизведены при повторении эксперимента, а данные - проверены и обсчитаны математически, остается открытым до настоящего времени. Интроспекция и сегодня является единственным прямым методом психологии. Мечты о телепатии пока так и остаются мечтами, способов для непосредственного «чтения в душе другого» человечество так и не изобрело, что, возможно, и к лучшему при современном уровне культуры и нравственности.
Использование математических методов обработки данных и большого количества разнообразных методик рассматривается многими современными психологами как панацея от психологической субъективности, однако на деле это приводит к еще большему искажению фактического материала. Многие диссертации, не только кандидатские, но и докторские, вызывают недоумение набором используемых в них методик, противоречащих друг другу по своей природе и иногда даже взаимоисключающих. Но некоторые исследователи как бы не замечают (а может, и действительно не замечают) того факта, что полученные таким образом данные касаются разных аспектов психологической реальности, а потому могут дополнять, но не подтверждать друг друга и не отождествляться.
Не меньше вопросов вызывает и применение математических методов обработки, которая, как создается впечатление, просто прикрывает отсутствие психологически достоверной связи между изучаемыми явлениями, вместо которой дается коэффициент корреляции. Так ценные изобретения Ф. Гальтона и К. Пирсона оборачиваются своей противоположностью.
Конечно, естественно-научная психология имела и имеет много достоинств, недаром в начале XX в., несмотря на опасения многих ученых, ее преимущества перевесили недостатки. Да и множество проблем, доступных объективному исследованию, еще ждали своего решения, не все они решены и сегодня. Однако время показало, что отход от философии не только не продуктивен, но и вреден для психологии. Проверяемость и повторяемость - критерии метода в позитивизме - не могут в полной мере быть распространены на психологию, так как внутренние состояния всегда изменчивы, всегда являются «потоком сознания» (психики), в который «сложно войти два раза».
В свете этих положений большой интерес представляет монография С.В. Кравкова «Самонаблюдение», вышедшая в 1922 г., и, к сожалению, мало известная в настоящее время. В этой работе Кравков развивает идею о связи экспериментального и интроспективного методов, подчеркивая, что игнорирование (и даже исключение) самонаблюдения из набора психологических методов является грубой ошибкой, которая приводит к обеднению содержания эмпирического материала, получаемого в эксперименте. Это связано, по мнению Кравкова, с тем, что только при самонаблюдении возможно осознание качественных отличий в различных психологических понятиях. Самонаблюдение также дает больше простора для творчества, ибо открывает для наблюдателя возможность проведения мысленного эксперимента. Это открывает путь для более точного соотнесения внешнего и внутреннего планов получаемых в экспериментах материалов, так как экспериментатор может, например, отождествив себя с испытуемым, точнее оценить его ответы или результаты деятельности.
Особенно важными, по-видимому, можно и сегодня считать данные интроспекции (фактически отождествляемой Кравковым с самонаблюдением) для анализа содержания эмоциональных состояний, имеющих четкую личную отнесенность. При этом, в отличие от познавательных процессов, в отношении которых возможен результативный анализ (например, количество припомненных слов или решенных задач), феноменология эмоциональных явлений не всегда однозначна.
Особенно важным такое сочетание объективных и субъективных (интроспективных) методов исследования становится при изучении внутреннего мира человека, структуры и содержания его представлений о себе. Еще в начале XX в. Г.Г. Шпет писал о том, что человека, так же как и плоды его трудов, нельзя рассматривать только извне. Исходя из соответствия закономерностей и динамики развития внешних и внутренних форм, необходимо изучать и внутреннюю, духовную сущность личности. Поэтому нельзя анализировать науки, связанные с человеком и его творчеством, по прямой аналогии с естественными, точными науками - биологией, математикой и т.д. Методы исследования и критерии истинности, объективности полученных данных должны учитывать и субъективные состояния, установки и ценности человека или группы людей. В настоящее время становится очевидным, что даже в естественных науках, исследующих человека (например, в медицине), и диагноз, и течение болезни, и курс лечения зависят не только от объективного состояния организма, но и от психологического состояния больного и его близких. Тем более это относится к культуре, к исследованию человеческой личности и художественных произведений, созданных ею.
Однако психология личности, так же как и психология искусства, не может быть индетерминистичной, так как, выходя из-под действия принципа детерминизма, она лишается критериев оценки, объективности, способности выявить и понять причинно-следственные отношения - т. е., по сути, перестает быть научной. Об индетерминизме гуманистической психологии можно говорить только в том плане, что она выводит человека из области действия чисто биологических детерминаций, раскрывая роль мотивации не только к адаптации, но и к самореализации. Но культура рассматривается в этом случае именно как важнейший методологический принцип, как новая детерминанта развития психики человека, которая преобразует и процесс познания (речевое мышление), и процесс творчества, и процесс развития волевого поведения и самосознания человека.
Подход к культуре как образующей личности потребовал разработки иных, по сравнению с физиологическими, методов экспериментального исследования психики. Для того чтобы исследовать характер и динамику процесса формирования высших (культурных) психических функций, Л.С. Выготским был предложен новый метод исследования, который он назвал инструментальным. Он считал, что в процессе развития ребенок усваивает не только содержание культурного опыта, но и способы культурного мышления, приемы и формы культурного поведения, в основе которых лежит употребление культурных знаков. Поэтому инструментальный метод был направлен на: 1) анализ состава культурных приемов поведения, 2) анализ процесса формирования высших психических функций как целого и как функционального единства всех входящих в его состав процессов, 3) исследование психогенеза культурного поведения ребенка, т. е. изучение поведения посредством раскрытия инструментальной функции культурных знаков в организации этого поведения.
Выготский отмечал, что инструментальный метод фактически является первым экспериментально-генетическим методом, прослеживающим основные этапы исторического и онтогенетического развития целостного акта поведения. Разработанный им метод давал возможность, варьируя условия по трудности, вынося приемы овладения задачей наружу и растягивая эксперимент на ряд последовательных серий, пронаблюдать в лабораторной обстановке процесс развития в его основных чертах, а следовательно, прийти к анализу участвующих в нем факторов.
Особенность современного состояния психологии состоит не только в том, что она переживает очередной методологический кризис, что достаточно естественно на рубеже столетий, но и в том, что она не может и не должна игнорировать те важные изменения, которые произошли с миром и с человеком за последние десятилетия. Социальная неустойчивость, «сужение» географического пространства связанное с появлением новых средств передвижения и связи, расширение пространства межличностных контактов, делает невозможной изоляцию, в которой до настоящего времени пребывали отдельные страны. Это приводит к необходимости взаимодействия и взаимопонимания людей разных культур и вероисповеданий, и разработка способов, помогающих такому взаимопониманию, является одной из важнейших задач психологии. При этом осознание определенной исчерпанности и даже опасности технократического общества, которое выстроено на большей части земного шара (о чем свидетельствуют, в частности, и многочисленные экологические и техногенные катастрофы), приводит не столько к мысли об опасности вмешательства в естественный ход развития природы, но и к пониманию того, что на пути формирования «машинной» культуры человек, возможно, растерял или не успел развить многие способности, которые потенциально были в нем заложены и ждут своего часа. Осознание и развитие этих способностей - тоже задача психологии, которая может ее решить только на междисциплинарной основе.
Продуктивная деятельность человека во многих сферах должна не только учитываться в психологических исследованиях, но и анализироваться, оцениваться не только в контексте культуры, но и по законам той технической цивилизации, которой является современное общество, и по законам точных наук, к числу которых можно отнести и многие психологические законы. Особенно важно не забывать о наличии таких законов и принципа детерминации при изучении тех новых, пока еще малопонятных и малоизученных способностей, о которых упоминалось выше. В противном случае психология рискует раствориться в парапсихологических изысканиях, а то и в мистике, колдовстве и религии. Примером здесь могут стать клинические и психотерапевтические практики и исследования, которые базируются на данных биологии и естествознания и объясняют психику в их рамках.
Активность в присвоении окружающего, преобразовании природы привела к появлению распространенного сегодня экологического подхода, который на первый взгляд кажется альтернативой технократическому. Но и экологическое понимание психики и миссии человека, безусловно, базируется не только на философских и гуманистических, но и на биологических посылках.
Разные подходы к пониманию психики прослеживаются и в методах диагностики психического развития. Большинство традиционных методик направлены преимущественно на количественную интерпретацию результатов, т. е. на выявление ошибок ребенка, оставляя неизвестными причины, по которым эти ошибки были допущены. Большинство тестов не дает возможности выявить качественные особенности мышления данного ребенка, а, следовательно, полученные с их помощью данные не дают возможности определить не только характер нарушений и отклонений в психическом развитии ребенка, но и их причину, т. е. то, что собственно и нужно понять в целях практической работы. Именно поэтому необходима качественная интерпретация материала, помогающая выявить не только уровень знаний, но и способности, обучаемость ребенка, что крайне важно при составлении его психологической характеристики.
Вопрос вариативности в понимании нормы важен как в возрастной, так и в клинической психологии, и особенно в психологии личности, где правомерность самого понятия нормы вызывает достаточно много вопросов и связывается, прежде всего, с процессом социализации и социально-психологической адаптации человека к обществу, культуре, ее нормам, ценностям и стереотипам. В то же время чрезвычайная динамичность современной социальной ситуации показывает необходимость изучения не только адаптации человека к миру, но и мира к человеку.
Непродуктивность доминирующей ориентации на естественно-научную парадигму в психологии личности вытекает и из того, что психология - не только естественная наука, но и гуманитарная. К ней неприложима и идея прогресса, адекватная для техники, точных наук. Ведь в предмет психологии входят категории личности, мотивации, общения. Но, ни человек, ни общество, которое он строит, ни взаимоотношения (и, следовательно, психологические проблемы, связанные с их решением) не демонстрируют существенного прогресса, несмотря на упования ученых и художников.
Важным фактором в формировании личностной и социокультурной идентичности является необходимость их соотнесения, так как параметры, по которым осознаются и оцениваются качества личности - это нормы и ценности общества, которые задаются ребенку окружающими. При этом конечной целью при изучении факторов, влияющих на становление индивидуального просоциального стиля жизни, является анализ условий, способствующих интериоризации, т. е. присвоению социальных норм и ценностей. Это связано с выработкой нового отношения, переживания новых знаний как своих, что достигается путем развития мотивации, лежащей в основе нового поведения. Категория переживания, соединяясь с понятиями «эмоции» и «чувства», объединяет в единое целое разные трактовки этих понятий в концепциях ученых, работающих в разных научных парадигмах. При этом переживания могут рассматриваться не только как особое состояние человека, но и как механизм, позволяющий связать различные аспекты идентичности в единое целое и, таким образом, органично соединить социокультурную идентичность с личностной. Исходя из такого подхода, можно выделить несколько функций переживаний, как с точки зрения теории, так и с позиций психологической практики. При этом наиболее важным моментом, отличающим переживание от других эмоциональных состояний и делающим его основным механизмом личностного становления, является соединение в нем двух аспектов -динамического (интенционального) и когнитивного.
Особая значимость когнитивного компонента состоит в том, что переживание как идентификация познающего субъекта с познаваемым объектом дает возможность снять (или существенно снизить) барьеры, встающие на пути познания внешнего мира. Недаром именно переживание является важным параметром формирования образа мира уже в раннем детстве. Переживание выделяется в качестве одного из ведущих моментов и в процессе интуитивного познания окружающего, и в процессе творческого озарения, и, особенно, в процессе социального познания.
Когнитивный компонент переживания в процессе интуитивного постижения мира дает возможность не только более точно понять ситуацию, но и более адекватно сконструировать ее образ, а также отношения, необходимые для реализации своих потребностей в данной ситуации и с данными людьми. В этом плане когнитивный компонент переживания способствует социализации и социально-психологической адаптации человека. При этом переживания и лежат в основе социализации - как процесс постижения и конструирования ситуации и отношений в ней, и являются в определенной степени продуктом этого процесса - как положительное или отрицательное переживание ситуации в зависимости от успешности или неуспешности поведения. И здесь вступает в силу второй компонент переживания - его интенциональный, динамический аспект, связанный с побуждением к определенным действиям с конкретными объектами и с постижением их сути и смысла для субъекта.
В реальной деятельности переплетаются оба параметра переживания, давая человеку возможность соотнести в постижении образа мира и себя оба плана - объективный и субъективный. Объективный план может конструировать как отрешенную действительность, предельно обобщающую реальность, так и образ конкретного бытия. Как правило, человек стремится создать образ конкретной ситуации, который всегда является социальным и объективируется в определенном контексте (социальном, этническом, культурном). Образы разного бытия связаны с разными аспектами переживания. Отрешенное бытие - с интеллигибельной интуицией, которой не нужны чувственные составляющие познания, а потому барьеры между субъектом и объектом могут быть сведены к минимуму, создавая иллюзию их полного слияния. Социальное же бытие связано с социальными переживаниями, которые отражают отношение человека к социальному окружению и своему месту в нем. Становление образа Я, осознание смысла индивидуального бытия человека корреспондирует с индивидуальными переживаниями, отражающими отношение к себе.
Серьезной проблемой здесь становится не столько соотнесение разных принципов развития личности, сколько вопрос о детерминантах этого развития.
При этом анализ природы психики человека, сочетания индивидуальных и культурных, социально заданных черт в личностной и социальной идентичности, дает возможность выделить три уровня детерминации в становлении и функционировании мотивационной сферы - биологический, социальный и духовный. Человек, как и любое живое существо, стремится к сохранению и продолжению своего рода, поэтому, естественно, факторы, определяющие биологическую адаптацию, важны и для него. Однако самые естественные потребности человека - в пище, тепле, безопасности - реализуются в обществе, имеющем определенную структуру (одну из позиций в которой занимает каждый конкретный человек) и задающем правила поведения, а потому опосредованы социальными отношениями и новым уровнем детерминации - социальным. В то же время, как показали многочисленные исследования, прежде всего в экзистенциальной психологии и философии, человеку важно не только сохранить себя, но и реализоваться. Возможно, в этом проявляется неистребимая тяга людей к бессмертию - если не физическому, то духовному, и поиски смысла и цели жизни связаны именно со стремлением обрести ту сферу деятельности, в которой человек может оставить после себя наиболее значимый след.
Из такого сочетания разных видов детерминации вытекает и сочетание различных подходов в психологии личности. Жесткий детерминизм, постулированный в естественно-научной парадигме, не соотносится с философским утверждением о том, что процесс духовного становления, самореализации человека не ограничивается причинно-следственными связями, но может быть рассмотрен через связи смысловые. В то же время выход из пространства причинно-следственных отношений неминуемо приводит психологию личности к сакральному взгляду на психику человека, признанию духовных феноменов трансцендентными, не поддающимися научному исследованию и объяснению. Поэтому естественной именно для психологии личности представляется позиция, при которой психическая жизнь человека выводится из-под законов естественно-научной детерминации, но вводится в русло культурной детерминации, управляющей продуктивной деятельностью людей.
При этом именно в контексте определенной культуры и социальной ситуации развития можно судить и о причинах, и о смысле того или иного поступка человека, и о его значении для окружающего.
Междисциплинарный характер этого подхода не только дает возможность выхода за пределы поля одной концепции и объяснительных принципов одной науки, но и наполняет понятия избыточными смыслами, открывая возможности их сравнительного толкования, что органично связывает методологию психологии личности и индивидуальности и с естественно-научной, и с гуманитарной парадигмами. Исходя из того, что мир многомерен и многогранен, можно говорить и о том, что образ мира - это своего рода мозаика, складывающаяся из отдельных образов, представлений, теорий. И, как и мозаика в калейдоскопе, образ мира, каким он нам предстает, зависит, прежде всего, от нашего сознания, от нашей интенции, которая и определяет «поворот» калейдоскопа и изменение картины мира. С этой точки зрения эволюция научного знания рассматривается как последовательная смена теорий, каждая из которых более точна и более применима, чем предыдущие, но ни одна не представляет собой полное и окончательное описание явлений, ни одна не несет абсолютной истины. Именно поэтому психология, в поисках ответов на кардинальные вопросы, должна выйти за пределы условных границ между дисциплинами, используя те «языки», которые оказываются подходящими для описания различных аспектов многоуровневой, взаимосвязанной реальности.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что психология есть самоорганизующаяся и саморазвивающаяся система. Могут быть предложены и некоторые критерии анализа, измерения этого развития - нарастание научного самосознания, рефлексии наукой пройденного пути и направлений своего дальнейшего движения, появление новых методологических принципов, новых областей психологического знания, расширение контактов психологии с другими областями знания, и, как следствие, - развитие поли- парадигмальности и междисциплинарности, разработка новых методов исследования, увеличение числа психологов, количества психологических журналов и книг по психологии.
Источник: Методологические основы психологии: хрестоматия: учебное пособие / ред.-сост. В.П. Иванова. Бишкек: Изд-во КРСУ, 2018. 430 с.