|
Одна из наиболее существенных сфер психологической помощи в России на сегодня — сфера социальной работы. В настоящее время в данной сфере больше вопросов и проблем, чем ответов и достижений, поскольку вопрос о качестве социальной работы во многом является вопросом о качестве психологической подготовки специалистов данного профиля во всех существующих их спецификациях:
— собственно социальный работник (специалист по социальному обслуживанию);
— психосоциальный работник, специалист в области психологической помощи людям из социально уязвимых групп;
— социально-медицинский работник, специалист, сопровождающий процесс излечения и занимающийся профилактикой нарушений, относящихся к группам психосоматических и психических;
— социальный педагог, специалист в области коррекционно-воспитательной работы с людьми из социально уязвимых групп;
— социальный юрист, оказывающий правовую поддержку людям из социально уязвимых групп и т. д.
Кроме того, вопрос о социальном компоненте психологической помощи есть вопрос о роли психолога в отношении консультанта. Эту роль уже давно определяют как «двойной агент», служащий и решающий для себя — в каждой отдельной ситуации — кому служить по преимуществу. Роль «двойного агента», защищающего:
1) интересы человека (гуманистическая, персоно-центрированная модель);
2) интересы социума (социо-центрированная модель, в частности, преобладает в медицинских подходах).
В этих подходах сталкиваются два основных ценностных модуса человеческой жизни:
1) идея справедливости и идея любви;
2) а также — идеи достижения и развития и идеи соответствия и «валидности» человека обществу и миру, реальности как таковой.
Посмотрим, как они решаются в наиболее развернутом своем виде в современной практике психосоциальной работы»
Социальная работа — это профессиональная деятельность по оказанию помощи индивидам, группам или общинам, направленная на усиление (восстановление) или возрождение их способностей к социальному функционированию и создание благоприятных общественных условий для достижения этих целей: социальной абилитации и реабилитации индивидов и групп.
Социальная работа призвана оказывать помощь индивидам и группам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, в решении их проблем с целью восстановления их нормального социального функционирования в качестве социально активных и ответственных личностей.
Под «трудной жизненной ситуацией» понимаются любые обстоятельства, объективно нарушающие нормальную жизнедеятельность личности. Наличие трудной жизненной ситуации может быть детерминировано как внешними по отношению к индивиду объективными обстоятельствами, обусловленными развитием социальных и природных процессов, повлиять на которые он не в силах, так и обстоятельствами, влияние на которые индивид оказать в состоянии (Медведева Г. П., 1999, Овсяник О. А., 1999, Шмелева Н. Б., 1999, Минигалиева М. Р. и др.).
При этом, несмотря на равенство индивидов в отношении их прав, важно понимать, что возможности их в реализации своих прав не равны в силу различных обстоятельств. Развитие трудной жизненной ситуации может быть детерминировано наличием по крайней мере одного из двух факторов или их сочетания:
а) экстраординарностью самих обстоятельств жизнедеятельности индивида, когда они носят масштабный характер и объективно непреодолимы усилиями самого индивида, вследствие чего требуется подключение социальных ресурсов для разрешения проблемы;
б) неспособностью индивида преодолеть сложившиеся
обстоятельства вне зависимости от их сущности и содержания, в связи с чем необходимым становится участие государства и его социальных институтов в решении проблем индивида (Медведева Г. П., 1999).
Объектом социальной работы являются люди, нуждающиеся в социальной помощи (инвалиды, пенсионеры, дети, мигранты и др.).
Субъект социальной работы — социальные работники, занимающиеся этим видом деятельности профессионально или на общественных началах. К субъекту могут быть отнесены и организации, ведущие социальную работу и управляющие ею.
Возникновение социальной работы как профессиональной деятельности непосредственно связано с воплощением идеи М. Ричмонд (США), предложившей индивидуальный метод социальной работы, в основу которого была положена медицинская модель. Социальные мероприятия она подразделяет на взаимодополняющие категории;
— косвенный метод лечения (возможность посредством изменения социального окружения влиять на жизненнук ситуацию клиента в благоприятном для него направлении);
— непосредственный метод (воздействие на самого клиента с помощью установленных с ним партнерских отношений и фасилитации).
Начиная с работ М. Ричмонд в начале XX века получает распространение идеология индивидуального подхода к нуждам клиентов, которая находит применение в различных областях социальной работы: медицинской, консультировании в области трудовых отношений, по проблемам пенологии (науки о наказаниях в тюрьмах), детского попечительства. К этому времени в практике социальной работы оформляются следующие принципы индивидуальной работы:
1. Причины неумения человека приспособиться к окружающей среде вызваны экономическими, социальными и психологическими факторами.
2. Люди реагируют на социальные явления, используя личностные ресурсы: биологические и психологические (интеллектуальные).
3. Люди, независимо от социального статуса, имеют чувство собственного достоинства, они достойны уважения.
4. Установление правильного диагноза сопровождается изучением отдельной проблемы в качестве индивидуальной. Необходимо исследовать различные стороны
жизни клиента: социальные, экономические, семейные, индивидуально-психологические.
5. В процессе анализа фактов с клиентом должны быть установлены дружеские отношения.
6. После установления диагноза социальный работник разрабатывает план лечения и знакомит с ним клиента. Доброта и дружелюбие — необходимое условие выполнения поставленных целей.
В это же время в США получило развитие и другое движение: организация приютов для беженцев, иммигрантов, людей, работающих по контракту. В содержании деятельности ставился акцент на самопомощь и взаимную помощь. Дж. Адаме, одна из наиболее известных лидеров этого движения, основала сеттльмент в Чикаго. Различные по своей философии, подходам и методам два рассмотренных движения начали сближаться, а затем и работать вместе ради общей цели.
Формирование отечественной научной парадигмы социальной работы происходит с учетом отечественного исторического опыта помощи и защиты, а также опыта американской научной школы социальной работы, опыта Западной Европы и, особенно, опыта США. Основные направления общественного сознания о необходимости оказания помощи и поддержке ближнему в России со стороны государства и со стороны Церкви оформились в XIV-XVII вв. (Фирсов М. В., 1996) На рубеже XIX-XX вв. они складываются в единый научный комплекс о частном и общественном призрении.
Анализируя специфику современной отечественной парадигмы социальной помощи, М. В. Фирсов (1996 и др.) сопоставляет отечественный и западно-европейский опыт.
1, Он отмечает, что в западной модели помощи идеи альтруизма находят свое развитие в логике идей индивидуализма: чувства, мысли и желания отдельного человека — высшая самоценность. Отсюда специфика рефлексии помощи: клиентом выступают, индивид и отдельная группа, сообщество и община, которые рассматриваются в логике субъектности.
Объединенный с альтруизмом индивидуализм стал основой западной цивилизации, ядром христианства («возлюби ближнего своего», — сказано в Священном писании, а не «возлюби род свой») и всех этических учений, получивших развитие в нашей цивилизации и ускорявших ее прогресс.
В основе философии помощи отечественной модели лежат идеи соборности — социальности как основания всей действительности, интимнейшей потребности каждого, которой в жертву часто приносится даже отдельный человек.
Альтруизм восходит к общинности, коллективизму, к этической по своему характеру идее народности как истинности и справедливости. Не случайно развитие общественных, общинных форм помощи не только в дореволюционной, но и в постреволюционной России и недоразвитие — даже в современной России — форм индивидуальных.
2. В основе философской доктрины помощи и в отечественной, и в западной модели лежали принципы и идеи христианства. В западной модели процесс помощи реф-лексируется как «преображение», которое «предполагало внутреннее изменение, обновление духа, что вело к «воскрешению» и «возрождению» и превращало нарушителя в достойного члена общины. В этом видится индивидуальный путь спасения отдельного человека. Общественные отношения и идеалы — это нормы, помощь направлена к ним, к формированию социально необходимого с точки зрения христианства поведения. Антагонизм различных религиозных конфессий на Западе привнес в модель помощи эгалитарные тенденции — тенденции личностной свободы.
Философия помощи отечественной модели раскрывается в логике идей православия, «единолично» формировавшего национальное сознание и менталитет, национальный духовный опыт. Поэтому философия «призрения» многие столетия является определяющей: призреть — приблизить, озаботиться нуждами ближнего. Возникает иной модус рефлексии помощи: не «общественный космос» и нормы общежития, а мечта, идеал, уводящие русское сознание не к самой реальности, а к ее идее. Эта идея крайне подвижна и постоянно изменяется в духовной культуре русского сознания.
3. Социальная работа как профессия в западной модели помощи возникает из добровольного общественного движения феминисток и либерально-демократической оппозиции. Аналогичная тенденция наблюдается и в России. Однако в западной модели развитие от добровольной помощи к профессиональной носит непрерывный характер (характерен эволюционный путь развития), а в России — дискретный (прерывный). Профессионалы «рекрутируются» из других профессий и служб, и становление их как профессионалов осуществляется во многом на основе собственного эмпирического опыта и имплицитных профессиональных представлений.
4. Понятийное поле в западной модели помощи складывалось на основе различных — медицинских, социологических, педагогических, религиозно-конфессиональных, юридических и собственно психологических — подходов. Психология явилась методологической базой развития теории и практики социальной работы, а психотерапевтическая работа легла в основу ее методики и процесса подготовки специалистов.
Понятийное поле социальной помощи в России складывалось под воздействием иных факторов. Социальная работа часто приобретает форму муниципальной педагогики: с ее направленностью к «идее реальности». Еще одна особенность понятийного поля социальной работы в России заключается в том, что призрение как процесс изначально полидисциплинарно, оно включает в себя образование, медицину, политику и т. д. при доминировании педагогического аспекта. Отсюда наблюдается разорванность «понятийного сознания» отечественных социальных работников, и существенная недооценка сложности и специфики разных подходов.
5. Отечественная модель помощи развивалась в течение нескольких столетий в тесном контакте с западной моделью. Западная модель помощи выступала своеобразной «абсолютной идеей», видение и «осязание» которой, позволяло намечать свои перспективы роста и развития. Эти тенденции присутствуют и в современной отечественной модели помощи (Фирсов М. В., 1996, с. 5—9 и др.). Однако, они присутствуют обычно преломленные под углом, подчас скорее мешающим осознать то концептуальное богатство, которое накоплено учеными и практиками России.
Для отечественного пути познания в данной области характерно определение не только границ познания, объекта, принципов, закономерностей, но и определение самого научного знания, обозначение области научного познания в традиции отечественной науки о помощи. Находясь в традициях отечественной школы, М. В. Фирсов в свое время предложил (1996, с. 401) назвать теорию и практику социальной работы как эдологию, науку о помощи человеку в различных жизненных ситуациях.
В комплекс эдологического знания входит ряд подсистем, определяющих содержание социальной работы, которое также непосредственно вытекает из ее компонентов.
1. Диагностическая — социальный работник изучает особенности семьи, группы людей, личности, степень и направленность влияния на них микросреды и ставит «социальный диагноз».
2. Прогностическая — прогнозирует развитие событий, процессов, происходящих в семье, группе, обществе, и вырабатывает определенные модели социального поведения.
3. Предупредительно-профилактическая — приводит в действие различные механизмы (педагогические, психологические, юридические, медицинские и др.) предупреждения и преодоления негативных явлений, организует оказание помощи нуждающимся.
4. Организационная и коммуникативная — способствует организации социальных служб на предприятии и по месту жительства, привлекает к их работе общественность и направляет их деятельность на оказание различных видов помощи, социальных услуг населению; установление контакта с нуждающимися, организует обмен информацией, выработку единой стратегии взаимодействия, взаимопонимания (Овсяник О. А., 1999 и др.).
Также можно выделить и ряд других функций — по специфике работы.
5. Правозащитная — использует законы, правовые
акты, направленные на оказание помощи и поддержки
населению, его защиту.
6. Социально-медицинская — организует работу по профилактике здоровья, способствует овладению основами оказания первой медицинской помощи, содействует подготовки молодежи к семейной жизни, развивает «трудотерапию» и т. д.
7. Социально-педагогическая — выявляет интересы и потребности людей в разных видах деятельности (куль-турно-досуговая, спортивно-оздоровительная, художественного творчества) и привлекает к работе с ними различные учреждения, общества, творческие союзы и т. д.
8. Психологическая — оказывает различные виды консультирования и коррекции межличностных отношений, способствует социальной адаптации личности. Оказывает помощь в социальной реабилитации всем нуждающимся;
9. Социально-бытовая — способствует в оказании необходимой помощи и поддержки различным категориям населения (инвалидам, людям пожилого возраста, молодым семьям и т. п.) в улучшении их быта, жилищных условий.
В последние десятилетия социальная работа имеет три основных теоретических направления, отличающихся объектом предпринимаемых усилий;
— в первом случае это — конкретный индивид;
— во втором — группа людей, оказавшихся в сложной ситуации;
— в третьем — община.
Под индивидуальной социальной работой понимается направление, система ценностей, вид практики, используемые социальным работником для оказания помощи индивидам и семьям в решении психологических, межличностных, социоэкономических проблем путем личного взаимодействия с клиентом. Групповая социальная работа понимается обычно как форма или метод работы, который используется с целью оказания клиенту помощи через передачу группового опыта для развития его физического и духовного потенциала. Общинная социальная работа — метод, позволяющий расширить масштаб социальной помощи среди населения в городских кварталах, общинах. Чаще всего под ней понимается интеграция всех других методов, когда перед социальным работником ставится задача добиться того, чтобы клиент понимал тесную зависимость и взаимообусловленность личных и общественных проблем. Кроме того, сюда включается комплекс помогающих организационных взаимодействий, направленных на организацию групп само- и взаимопомощи клиентов.
В этой системе психосоциальный работник занят преимущественно индивидуальной и групповой работой, а такясе обеспечивает психологическое сопровождение и экспертизу проектов, касающихся общинных форм социальной работы.
Работа в центре социального обслуживания (ЦСО) привносит в профессию консультанта ряд дополнительных ценностно-смысловых установок, ракурсов видения и осмысления проблем клиента и моделей общения с ним. Психолог является одним из типов социальных работников, имеющим, с одной стороны, свои собственные сферу деятельности, цели и методы работы и, с другой стороны, осуществляющий профессиональную активность в тесном контакте с другими сотрудниками центра социальной помощи.
Занимаясь социальной работой, специалист социальной сферы выполняет определенные профессиональные роли. Приведем некоторые функции и роли, наиболее отчетливо выраженные в деятельности психолога, работающего в центре социальной помощи.
Определитель клиента или оцениватель — социальный работник, который устанавливает людей, группы лиц, находящихся в кризисных ситуациях или в состоянии риска, обнаруживает те условия окружения, которые создают проблемы, собирает информацию, оценивает проблемы людей, групп, сообществ; помогает принять решения для действий.
Посредник («буфер»), или консультант — этот социальный работник находится между двумя людьми, человеком и группой, двумя группами с тем, чтобы помочь людям разрешить разногласия и продуктивно работать вместе, работает один или вместе с другими работниками или агентами, чтобы помочь им улучшить их умения и решить проблемы клиентов.
Мобилизатор — социальный работник, который собирает, приводит в движение, запускает, энергезирует, организует действия уже существующих или новых групп людей для решения проблем. Мобилизация может выполняться и на индивидуальном уровне, и на семейном, и на групповом.
Учитель — это социальный работник, который передает информацию и знания, а также помогает людям развивать свои умения, работает над тем, чтобы внести изменения в поведенческие стереотипы, навыки и восприятия людей или групп.
С точки зрения социального работника практическая (консультативная) психологическая работа — один из наиболее важных аспектов его работы. Несмотря на то, что в центрах социального обслуживания существует должность психолога, любой социальный работник, по сути, является психологом-практиком. «В прежние годы социальное обеспечение заключалось в распределении милостыни, благодеянии, но отнюдь не целительстве. Такие традиционные функции остаются пока еще довольно значительной частью деятельности социального работника, однако все чаще он претендует на роль целителя душевных ран. Кроме того, социальный работник однозначно ощущает себя призванным оздоровлять социальные отношения», — отмечает, например, А. Гюггенбюль-Крейг (1997), один из представителей психоанализа.
Оба этих факта позволяют нам рассмотреть проблемы, связанные с реализацией профессиональных целей и задач психолога ЦСО в контексте проблемы психологической подготовки и профессионального становления психосоциального работника.
Именно здесь проблема специфики получаемого профессионалом образования становится особенно выпуклой. Так, существует мнение, что только лица, получившие медицинский диплом, могут заниматься психотерапией, а сама терапия радикально отличается от психологического консультирования. «Согласиться с этим можно лишь в одном: не подлежит никакому сомнению, что в идеальном случае заниматься психотерапией должны только люди, имеющие в себе архетип "раненого целителя"...», читаем мы там же. Считается, что психотерапевт, не получивший медицинского образования, ориентирован на другую фундаментальную модель, нежели терапевт с медицинским дипломом. Он занимается не болезнью, а душой, беспокоясь не о физическом выздоровлении пациента, а о здоровье его души. Здоровье и «душевное исцеление» не всегда идентичны. Эта точка зрения весьма, по мнению многих ученых, сомнительна: все люди ищут смысл своей жизни, пытаясь открыть для себя подлинную картину бытия, и могут помочь в этом другому человеку. Обращаясь к психотерапевту, люди стремятся избавиться от своих проблем, чтобы ничто не мешало им свободно развиваться, совершенствуясь в соответствии с их возможностями.
Однако фундаментальная врачебная модель может быть с полным правом отнесена к психиатрической, психотерапевтической и социальной областям, отмечает А. Гюггенбюль-Крейг (1997).
Врача привлекают внутренние по своей сути, имманентные реальности полярности физической болезни и физического здоровья, в том числе — душевной болезни и душевного здоровья, «с тем лишь отличием, что в центре внимания аналитика, исследующего случай душевной болезни, находятся расстройства бессознательного, и соответственно большую роль играют архетипические полярности бессознательного и сознательного.
Социальный работник имеет дело с социальным здоровьем и социальной болезнью. Проблематика названных профессий имеет одну общую черту — проблему расщепленного архетипа, которая проявляется в формах специфических для каждого из данных видов деятельности... Над ними довлеет архетип целителя и больного...», одной из центральных черт которого является потребность власти, в своем предельном развитии носящая явный разрушительный характер и ответственная за ряд профессиональных деформаций и болезней.
Важно, однако, помнить, что психосоциальный работник берется за свою тяжелую и ответственную работу по разным причинам. Это особый тип человека. Средний «здоровый» обыватель не обращает внимания на страдания и несчастья, если они не имеют к нему непосредственного отношения или не достигли состояния, когда они начинают вторгаться в его жизнь, нарушая привычный ход вещей. Лишь немногие люди испытывают желание сталкиваться лицом к лицу с человеческими несчастьями, поскольку у них хватает на это мужества.
Желание помогать — не следствие стремления к власти. «Социальный работник идет на огромный риск, на него воздействует вся гамма общественных явлений: от нищеты до благополучия, от социальной зависти до филантропии». Часто именно эти противоположности привлекают специалиста больше, чем все остальное. Умение «удержать» в сознании оба полюса позволяет гармонизировать как желание контролировать жизнь — свою и другого человека, так и предотвращать свое и другого человека «самоистребление» — в процессе повседневного общения и профессиональной помощи другим людям.
Борьба между «здоровьем» и «болезнью» существует с первобытных времен, и уже тогда появился целитель. Больной и целитель—фигуры архетипические. Ситуация их встречи также архетипична — не менее, чем отношения мужчины и женщины, отца и сына, матери и дочери и т. д. Именно об этом говорил К. Г. Юнг (1994), понимая под архетипом врожденный стереотип человеческого поведения. В архетипической ситуации человек действует в соответствии со скрытой в нем фундаментальной схемой, типичной для каждого. Люди архетипичес-ки реагируют на кого-либо или что-либо в стереотипной, но всякий раз переживаемой заново ситуации.
Здоровые люди могут вести самостоятельную жизнь, но стоит человеку заболеть, как жизнь его подчас резко и полностью меняется. Он оказывается пациентом; превращается в «дитя», которого, возможно, терзает страх смерти, старости, слабости, ненужности, «нева-лидности» и т. д.
Тогда специалист становится единственной надеждой больного, который боится, уважает и... ненавидит «всемогущего целителя» (Адлер А., 1993), Иногда специалисту бывает крайне тяжело избавиться от ощущения, что клиенты подобны назойливым и глуповатым детям, жаждущим подменить его жизнь своей. Порой у врача или консультанта даже возникает впечатление, что он и его пациенты или клиенты принадлежат к разным классам человечества. Хотя теоретически они знают, разумеется, что их клиенты — такие же люди, как они сами.
Поэтому так важно понимать, что когда человек заболевает и попадает в трудную жизненную ситуацию, у него проявляются обе черты единого архетипа «врач—больной», то есть вместе с «пациентом» активизируется и «внутренний» целитель. Этот «исцеляющий фактор» олицетворяет «врача» в самом пациенте и помогает не меньше, а даже больше врача «внешнего».
О клиентах и пациентах, пассивно воспринимающих собственное лечение и консультирование, часто говорят на обиходном языке, что «они не хотят выздоравливать», возможно, убегая в болезнь, возможно, сопротивляясь «всемогуществу» интервенций внешнего целителя.
В свою очередь, вытеснение одной из полярностей архетипа у консультанта приводит к тому, что у него появляется впечатление, что слабости, проблемы, болезни не имеют к нему никакого отношения. Он начинает ощущать себя всесильным, неуязвимым целителем, живущим в ином измерении, чем бедные существа, именуемые пациентами. Такой человек не способствует проявлению у своего подопечного исцеляющего фактора.
Именно поэтому воздействие консультанта гуманистической ориентации прямо направлено на активизацию внутренних ресурсов клиента. В своей работе он исходит из ряда принципов (Боуэн М., 1992, Роджерс К.-Р., 1994. 1997 и др.):
Тенденция к самодетерминации — имеющаяся у каждого способность выбирать то, что в дальнейшем улучшит качество нашей жизни и, следовательно, жизни людей вокруг нас. Это означает, что человек должен доверять себе, своей внутренней мудрости и смотреть на препятствия как на возможность учиться.
Принцип саморегулирования означает, что у человека есть свой ритм развития, и невозможно вынудить его быть тем, кем он является. Психолог может быть самим собой с кем бы то ни было, без опасения оказать на этого человека чрезмерное влияние.
Существование внутреннего Я — человек имеет все необходимые ресурсы, чтобы жить полной жизнью, ограничение вытекает из межличностных отношений как единственного пути привлечения этих ресурсов. Ресурсы могут быть привлечены при наличии фасилитирующей психологической установки.
В трудах социальных работников, особенно последних десяти-пятнадцати лет, мы встречаемся с частыми указаниями на необходимость опоры на принцип активизации (по Парслоу Ф., 1997) и со сложностями его внедрения.
Сотрудники социальной службы часто действуют вопреки воле клиента, считая его не способным самостоятельно определять, что является для него первой необходимостью. В некоторых случаях социальный работник имеет право законно проводить необходимые, на его взгляд, мероприятия, прямо противоречащие воле клиента. В этой ситуации весьма сложно отрефлексировать основания собственной уверенности в необходимости и правомерности вмешательства в жизнь другого человека.
Представители социальных служб во многом не признают права человека на болезнь, невроз, нездоровые семейные отношения, нищету, алкоголизм — на свой выбор. Решения по поводу людей, которые принимаются против их воли, даже в том случае, если с нашей (общественной и какой угодно другой) точки зрения эти решения верны, — весьма сомнительны.
Осознание уязвимости современной системы ценностей — предостережение перед их насильственной реализацией. Часто речь идет о наличии бессознательных и полусознательных личных мотивов насильственного вмешательства в дела клиента. Здесь речь идет не столько о благополучии подопечного, сколько об амбициях работников социальных служб. И чем больше находилось оснований подозревать, что за вмешательством стоят неблагородные мотивы, тем яростнее цепляется сотрудник за так называемую объективность.
Склонность консультанта вести себя так, будто он знает, что лучше всего для других людей наносит ущерб практике активизации. «Слишком часто благие намерения социальных работников оказываются неосуществимыми из-за их привычного реагирования на подчас неординарные ситуации клиентов» (Парслоу Ф., 1997). «Оказание помощи ошибочно воспринимается как необходимость говорить людям о том, что они должны делать, а также делая это за них. Клиенты же, в свою очередь, понимают такое обращение с ними как свидетельство собственной беспомощности, чем, возможно, объясняется то, что многие стыдятся своей потребности в помощи». Необходимо побуждать клиентов к собственным решениям.
Таким образом, люди, занятые в сфере социальной работы, т. е. выполняющие свою деятельность для того, чтобы помогать клиентам, с психологической точки зрения часто переживают состояние глубокого внутреннего разлада. В глазах окружающих социальный работник пытается выглядеть помощником; так же он воспринимает свою задачу сам, однако вместе с тем бессознательно он переживает совершенно противоположные чувства и реализует свое стремление к власти.
Конечно, при этом он может проводить в жизнь решения, необходимые и полезные для клиента. Проблема в том, что по мере того, как социальный работник убеждается в своей беспрекословной правоте, возрастает влияние бессознательных деструктивных установок, которое способно в подходящий для этого момент толкнуть его на весьма сомнительные решения.
Так, например, социальные работники часто жалуются на то, что клиенты обращаются к ним лишь в безвыходных ситуациях, и предварительные консультации малоэффективны. Клиенты внимательно слушают социального работника, соглашаются с ним и продолжают жить по-своему, обращаясь к консультанту лишь в том случае, когда дело доходит до беды. Многие социальные работники бывают возмущены отсутствием возможности добиться воплощения своих советов.
Современная социальная служба, ориентирующаяся на достижения в области психологии, делает деятельность сотрудника социальной службы подобной работе психотерапевта. Однако знание психологических законов лишь делает проблему власти более утонченной, не устраняя ее.
Знание психологии дает специалисту возможность манипулировать не только социальным и профессиональным положением клиента, но и его психическим состоянием. Ощущение такого знания позволяет сотруднику социальной службы с чистой совестью и с помощью деликатных методов навязывать людям свою волю.
Когда консультация дополняется психологическими тестами, дающими «экспертную» оценку качествам и проблемам клиента» несчастный оказывается не в силах сопротивляться: «психологический рентген» социального работника просветил его насквозь, — он сломлен окончательно.
Для того чтобы активизировать пользователей социальных услуг, полезно, хотя и не обязательно, чтобы студенты, психологи и социальные работники сами были активизированы (ПарслоуФ., 1997). Очень важно, чтобы преподаватели социальной работы осознавали ее. Студенты, школы социальной работы могут быть носителями новых идей, умений и методов. Студенты-практиканты и выпускники представляют собой широкий, подвижный коммуникационный канал для введения изменений в практику социальной работы. О. Стивенсон, а также М. Бушели Э. Фармер («Принцип активизации...», 1997) привлекают внимание к двум ключевым проблемам в обучении социальной работе: установкам социальных работников и противоречивой связи между опекой и защитой, с одной стороны, и контролем — с другой.
Социальным работникам, стремящимся помочь пользователям активизироваться, нужна не только профессиональная приверженность антидискриминационной практике, но и твердое убеждение в том, что пользователи их услуг в максимально возможной степени сами контролируют собственную жизнь.
Обучение психосоциальной работе и консультированию дает возможность проверять принимаемые нами как само собой разумеющиеся допущения и установки, изучать ценности и овладевать навыками, которые позволяют воплощать их в действии. Уяснение ценностей и связанных с ними предрассудков, а также соответствующее образование могут привести к постепенным изменениям, Наиболее сильное влияние на наши ценности взрослые испытывают со стороны сверстников, поэтому важно, чтобы программы социальной работы предусматривали для студентов время и пространство для общения с группами сверстников. Небольшие группы равных по положению и возрасту людей способны создать специфическую атмосферу, способствующую изменению ценностей, поскольку ценности формируются и изменяются, как правило, во взаимоотношениях людей (Парслоу Ф., 1997).
Педагоги, как и социальные работники в их общении с пользователями и группами, могут оказаться перед необходимостью решать вопрос, проявлять ли, и если да, то как и когда, терпимость к нетерпимости. Это необходимо в том случае, если мы хотим помочь человеку свободно исследовать его собственные установки и при желании изменить их. Альтернативный подход рискует превратить обучение социальной работе в «идеологическую охоту за ведьмами». Этот подход позволяет студентам изменять их собственную свободную волю и не допускать навязывания им изменений извне.
Немногие студенты во время собеседования при приеме на курс социальной работы или психологии при изложении причин, почему они хотят стать социальными работниками или психологами, говорят, что они хотят контролировать других людей. Чаще они утверждают, что хотят помогать другим. Если же они стремятся к контролю, то обычно не выражают своего стремления открыто, а могут и просто не осознавать его сами. Одна из задач обучения социальной работе — познакомить студентов с идеей о том, что существенная часть помощи связана с проблематикой контроля. Студентам необходимо дать возможность обдумать характер контроля в социальной работе и психологическом консультировании и случаи, когда он уместен, например, в случае защиты интересов клиентов, когда они не способны, либо слишком молоды, чтобы самостоятельно защитить себя.
Таким образом, основной целью психосоциальной работы является увеличение степени самостоятельности клиента, формирование у него навыков и умений самостоятельно строить свою жизнь и решать возникающие проблемы:
1) укрепление самостоятельности и независимости положения субъекта, создание условий, в которых клиенты могут в максимальной мере проявлять свои возможности и реализовывать свои права;
2) создание условий, при которых человек, несмотря на физические увечья, душевный срыв или жизненный кризис, может жить, сохранять чувство собственного достоинства и уважения к себе со стороны окружающих;
3) достижение такого результата, когда необходимость в помощи социального работника и /или психолога у клиента отпадает.
В отечественной психологии и трудах исследователей социальной работы эта проблема рассматривается также в связи с процессом профессионального становления, развитием профессиональной идентичности, Я-концепции.
Е. М. Борисова (1990), например, определяет профессиональное становление как развернутый во времени процесс овладения профессией, включающий определенные этапы, стадии, каждая из которых имеет особые характеристики тех психофизиологических и социально-психологических особенностей, которые обеспечивают успешное осуществление профессиональной деятельности. В этом контексте наиболее близким к нему по смыслу выступает понятие профессионального развития, которое предусматривает закономерное изменение индивида» личности в ходе профессиональной подготовки и деятельности и, как всякий процесс развития, характеризуется количественным, качественным и структурным преобразованиями, обеспечивающими нормальное функционирование человека как субъекта труда.
Термин «идентификация личности с профессией», «профессиональная идентичность» означает слияние жизни человека, профессионала с его деятельностью. Это ситуация, в которой приобретенные им профессионально обусловленные качества и свойства начинают проявляться во всех других сферах его жизнедеятельности и определяют его отношение к ним. Готовность личности к развитию и саморазвитию выступает важной основой в подготовке будущего специалиста социальной сферы (Шмелева Н. В., 1999, с. 135-136 и др.).
Основной тенденцией профессионально-личностного развития специалиста социальной сферы выступает тенденция взаимообусловленности формирования профессиональной деятельности и личности социального работника. Вместе с тем личность и деятельность психосоциального работника имеют относительную самостоятельность и характеризуются несводимостью друг к ДРУГУ- Внешнее по отношению к личности воздействие (например специальное профессиональное образование), с одной стороны, прямым образом влияет на развитие личности психосоциального работника, с другой — и это главное— создает «образовательную среду» стимулирования самоорганизации личности, ее профессионализма. Социальное и образовательное воздействия извне создают предпосылки для проявления механизма саморазвития, но лишь сама личность способна развернуть в себе духовный и профессиональный потенциал. По мере профессионализации личности соотношение между внешним воздействием и самоорганизацией в профессионально-личностном развитии меняется в сторону усиления самоорганизации.
Личность начинает формировать профессиональную среду, общность, вносит вклад в развитие и совершенствование социальной работы, осуществляет индивидуально-творческое переосмысление задач, содержания, форм, видов и технологий социальной помощи и поддержки, реабилитации как отдельного человека, так и группы лиц, оказавшихся в сложных социальных условиях жизни. Она оказывает влияние на нормативные требования, придает деятельности индивидуально-творческий характер. Особенно важно это учитывать в работе ЦСО, принципы внутреннего и внешнего управления которых в нашей стране находятся на начальном этапе своего становления.
Единство профессионально необходимых качеств личности и деятельности психосоциального работника выступает как показатель профессионализма. Для создания такого единства, пишет Н. Б. Шмелева (1999), необходимо обеспечить единство довузовского, вузовского и послевузовского этапов подготовки и профессионального функционирования консультанта.
Характер взаимоотношений с клиентом также характеризует профессионализм, мастерство консультанта. В п-рактике психосоциальной работы часто сложно определить различие между качеством оказанной услуги (помощи, поддержки) и качественно-эффективным уровнем взаимоотношений, складывающихся между клиентом и социальным работником. Позиция «полномочного партнерства» побуждает социального работника «владеть ситуацией», видеть разницу между ролью «поддержки и заботы» и ролью «регулирования и контроля», выбирая направление приложения собственных усилий и определяя линию своего поведения (Шмелева Н. Б., 1999). Многое здесь зависит от его нравственных и профессиональных ценностей, самопонимания специалиста, его умения общаться, а также — общей культуры организации (службы, агентства, бюро), которую представляет специалист и в которой проходит (пере)подготовку.
В целом, что касается культуры организации и профессиональной подготовки, в настоящее время существует несколько подходов к деятельности социального работника (Пинкус А., Минахан А., 1993, Овсяник О. А., 1999 и др.):
1) воспитательный — где социальный работник рассматривается как учитель, консультант, эксперт, который дает советы, обучает умениям, моделированию и демонстрации правильного поведения, устанавливает обратную связь, применяет ролевые игры как метод обучения и т. п.;
2) адвакативный — применяется, когда социальный работник выполняет ролевые функции адвоката от имени конкретного клиента (группы или общности), а также помощника тех людей, которые выступают в роли адвоката от своего собственного имени. Сюда входит и помощь отдельным людям в выдвижении усиленной аргументации, подборе документальной обоснованности;
3) фасилитативный — социальный работник тут играет роль помощника, сторонника или посредника в преодолении апатии дезорганизации личности, когда ей трудно это сделать самой. Деятельность специалиста по соци
альной работе при таком подходе нацелена на интерпретацию поведения, обсуждение альтернативных направлений деятельности и действий, объяснение ситуаций, подбадривание и нацеливание на мобилизацию внутренних ресурсов, помощь в самореализации личности.
Фасилитативный подход, в значительной степени выраженный в работе психолога-консультанта, в последнее время в наибольшей мере раскрывает сущность социальной работы. Именно поэтому сегодня все чаще используется именно комплексная форма индивидуальной и групповая форма социальной работы, активные методы социально-психологической помощи и обучения группы и общности.
В целом важно отметить, что деятельность любого социального работника предстает полнее и конструктивнее, если рассматривать психологическое обеспечение этого вида деятельности. Под психологическим обеспечением социальной работы в широком смысле слова понимается, в частности, научно обоснованная многоплановая система мер по реализации в различных структурах социальной защиты достижений психологической науки. Она используется в целях поддержания психологического здоровья на уровне, адекватном ее позитивному влиянию на профессиональную деятельность и общение специалистов и клиентов.
Важную роль в этом играет способность специалиста понимать и адекватно оценивать состояние и сущность проблем клиента:
1) «зондировать» проблемную ситуацию («зондирование» выступает как важный компонент диагностического слушания, служащий облегчению вхождения консультанта в проблему и мир клиента);
2) способность к искреннезяу и уместному обнаружению собственных состояний, переживаний, мыслей — самораскрытию (самораскрытие — основной компонент диалогического слушания, служащий развитию взаимоотношений между клиентом и консультантом и позволяющий исследовать ранее закрытые от сознания клиента области).
Самораскрытие позволяет консультанту стать более прозрачным в отношении клиента, укрепить взаимопонимание и тем самым избежать развития столь знакомого социальным работникам «синдрома сгорания» и иных деформаций.
Перед психологом стоит задача подать клиенту «инициирующий пример для самораскрытия», стать для клиента прозрачным и понятным, демонстрируя цельность и ясность своей смысловой позиции (Кан М., 1996, с. 42, 43, Хараш А. У., 1980 и др.).
Для того чтобы быть эффективным, такое самораскрытие должно быть предметным, предметно-сфокусированным. Если перефразировать великих психотерапевтов Ж. Лакана (1997, 1998) и К.-Р. Роджерса (1994), то можно сказать, что оно предполагает умение говорить с человеком и о человеке. Вопреки «наивному» взгляду «человека с улицы» это умение не дано субъекту изначально, но «приобретается» в ходе психотерапевтической работы, личностного развития. Достижение этого умения зачастую означает завершение работы и выход субъекта из консультативного запроса.
Логика следования за клиентом и логика активизации или фасилитации на уровне понимания психологом клиента и самого себя может быть описана как принципиальная ответность и обращенность (персонифици-рованность) его высказываний (Маслоу А., 1997, Хараш А. У., 1980, Франк л В., 1990, с. 100). Огромную роль в развитии самопонимания и понимания в консультативном диалоге играет обратная связь и самораскрытие клиенту и терапевта, обнаруживающие степень доверия друг другу и самим себе. Обратная связь и самораскрытие позволяют им «окунуться в процесс и позволить события объяснить себя», избегая уверенности в правильности собственных представлений и ожиданий (Амяга Н. В., 1989, Минделл Э., 1997, с. 21, 66, Jourard S., 1974, р. 23 и др.).
Нарушения диалогического взаимодействия:
1) разрушение контактных границ;
2) стереотипизация диалогических структур, связанная с переходом к манипулятивным формам самопредъявления и их общей стереотипизацией;
3) однообразие предпочитаемых стратегий и тактик.
Все эти нарушения диалога являются основными причинами возникновения невротических защитных механизмов, в том числе феномена психологического сгорания в общении психолога с клиентом (Кондратенко В. Т., Донской Д. И., 1993, с. 71 и др.).
Избегание приводит человека к непониманию, на уровень «тупика» (Перлз Ф., 1993, Ялом И., 1997). Самораскрытие и диалог начинают казаться бесполезными и бессмысленными вещами, возникает круг «свертывающих» внутреннюю реальность общающихся «самоподтверждающихся пророчеств».
Предсказать результат — дело трудное. Мы можем смоделировать несколько различных разумных возможностей. Позже, однако, настоящий результат делает действительной только одну определенную альтернативу. Это усиливает процессы прогностического моделирования, и консультанту кажется, что «он это всегда знал» (Philipchalk R., 1995, p. 143, 151-152, Sears D., et al., 1991, p. 80—82). Этот эффект и имеет название «самоподтверждающегося пророчества», являясь одной из когнитивных «привычек» большинства людей.
Взаимосвязь самопонимания клиента и психологом клиента часто рассматривается в рамках проблемы способности другого человека влиять на наши переживания и состояния, «оживляя» нашу реальность, способствуя решению наших проблем. Важным моментом является изучение взаимосвязи сходства ценностных контекстов понимающих и сходства их пониманий происходящего (Кан М., 1997, с. 46).
В разных школах как клинический миф или базовый постулат оцениваются утверждения о том, что клиент знает себя лучше, чем терапевт или другие люди. Как миф оценивается и представление о необходимости обращения в глубь себя, чтобы понять другого, или попытки поставить себя на точку зрения клиента, необходимость взаимного самораскрытия (Копьев А. Ф., 1996, Саймон Р., 1996, с. 127, 138, Cormier L., Cormier W., 1991 и др.). Рассказывая о себе, человек вводит в себя другого человека, создает себя.
Поэтому эти авторы отмечают, что иногда важно лишь желание понять и его трансляция. В качестве основных барьеров понимания выступают:
— сложность каждого человека и избирательность самораскрытия клиента;
— «ошибки перевода», или различие способов понимания;
— предвзятость консультанта, оценочность, его закрытость как нежелание понимать и/или нежелание быть понятым.
Усилия к немедленному пониманию и торопливое понимание, побуждающее консультанта торопить клиента с самораскрытием, приводят к тому, что «интерпретации берутся с потолка» (Кейсмент П., 1995, Кан М., 1997 и др.). Отмечается важность осознания того, что всякое понимание — это непонимание, т. е. приближение к осознанию существования непостижимого как тайны, познание которой «может быть», но — часто разрушительно для тайны или для человека, если не учитывается различие способов понимания происходящего субъектами диалога (Ванденфельс Б., 1994, Ялом И., 1997). Понимание возникает в момент встречи: предполагает проникновение во внутренний мир другого и разрешение другому проникнуть в свой внутренний мир — т. е. открытость и самораскрытие участников диалога.
Самораскрытие консультанта и клиента лежит, например, в основе известной техники конгруэнтной коммуникации (Ginott Н., 1965, 1975, Gordon Т., 1975 и др.), предполагающей, в частности, умение слушать и понимать другого человека, а также умение общаться, обращаясь именно к нему и говоря о своих переживаниях, представлениях и отношениях.
В работе практического психолога, отмечает А. Ф. Бон-даренко (1993), ссылаясь на Дж. Вуди, «детерминантой психотерапевтического процесса выступает то, что психотерапевт является не только экспертом, но и личностью. А именно личность мыслит и принимает то или иное решение». В моменте пересечения «Я-функционального» и «Я-экзистенциального» сталкиваются его профессиональные и личностные проявления, образуя многомерный и многообразный «жизненный мир» профессионала, в котором психологически невозможна слишком большая дистанция между обоими «Я», что характерно именно для процессов самораскрытия. Этот мир, чтобы продолжать существовать, в самом начале своего появления предполагает интенсивную вовлеченность в процессы собственного развития. Иначе возникает внутренняя раздвоенность, тенденция не к освоению и приобретению нового опыта, приходящего к нам в общении с другим человеком, а к обострению и напряжению защитных механизмов, возникновению множества проблем и препятствий личностному росту общающихся.
Противоречия и конфликты в личностном и профессиональном самопонимании ведут к нарушению личностной и профессиональной идентичности психолога. Достижение интегрированной личностной и профессиональной идентичности повышает личностный потенциал специалиста и уменьшает дистанцию между «Я-функциональным» и «Я-экзистенциальным», т. е. между процессами самораскрытия (обнаружения «Я-экзистенциального») и самопредъявления («функционально-ролевого Я»).
Специфика работы психолога в социальной сфере во многом связана с реализацией помогающего воздействия на других работников центра социального обслуживания, в котором он работает: помощь в преодолении состояний психологического сгорания, последствий длительных стрессовых ситуаций, в том числе различных профессиональных деформаций, возникающих на уровнях:
— их ценностно-смысловых позиций;
— способов осмысления и понимания себя, других людей, ситуаций общения;
— предпочитаемых и стереотипизированных моделей профессионального и личностного общения.
Ведущим в этом процессе является развитие «Я-ком-петентности», т. е. самопонимания специалистов социальных служб, развитие их способности к самоуправлению и гармонизации функциональных (профессионально-ролевых) и экзистенциальных (собственно человеческих) компонентов их самосознания, помощь в признании и осмыслении собственной множественности, множественности окружающей реальности...
Важно понимать, что деятельность социального работника ориентирована на работу со всеми категориями населения» Он призван создать систему социальной помощи развитию и саморазвитию личности, создать условия наибольшего благоприятствования, психологического комфорта. При этом стимулируется и активизируется разносторонняя добровольная деятельность многочисленных помощников, волонтеров, общественности, разных благотворительных организаций, фондов, ассоциаций, добровольных обществ, творческих союзов, церквей, коммерческих структур, предприятий и организаций. Тем самым обеспечивается консолидация сил и возможностей общества применительно к конкретному клиенту, развитие активности самого клиента, его личности как субъекта этого процесса.
Профессия социального работника справедливо считается одной из наиболее сложных профессий в обществе. Говоря о социальной работе, необходимо учитывать ее внутреннюю неоднородность, которая связана с тем обстоятельством, что специалисты данного профиля имеют дело с разными категориями клиентов, выполняют широкий круг функций и решают разнообразные конкретные задачи. Специфика деятельности существенно зависит от общей направленности деятельности той организации, в которой трудится специалист. При этом границы между тем, что делает социальный работник, и тем, что делают его коллегисмежники, часто довольно размыты.
Но несмотря на явные различия в деятельности разных социальных работников, можно выделить и общие особенности, в частности, взаимодействуя с клиентом (индивидом, группой, общиной), социальный работник воздействует на него. При этом структуру такого социально-психологического воздействия можно представить следующим образом: субъект, объект, способы влияния, средства, механизм.
В области психологии воздействия выделяют два основных направления:
1) методы саморегуляции (самоконтроля) и самопрограммирования (самопостроения);
2) методы внешних воздействий на клиента (методы контроля поведения и состояний клиента, его развития как методы/техники организации взаимодействия с ним).
Социальные работники используют обе группы методов.
Рассматривая личность социального работника как субъекта профессиональной деятельности, Н. Б. Шмелева (1999 и др.) считает правомерным особо выделить многоплановое, комплексное понятие «личностный потенциал», понятие «характеризующее становление и развитие производительной способности работника через диалектическую взаимосвязь возможности и действительности». Это понятие ориентировано на представление о человеке как о целостном субъекте профессиональной деятельности, что достаточно полно характеризует личность социального работника. Структура личностного потенциала включает в себя в качестве компонентов:
а) профессиональные знания, умения, навыки (квалификационный потенциал);
б) работоспособность (психофизиологический потенциал);
в) интеллектуальные способности (образовательный потенциал);
г) креативные способности (творческий потенциал);
д) способность к сотрудничеству и взаимодействию (коммуникативный потенциал);
е) ценностно-мотивационную сферу (нравственный потенциал).
Другой исследователь, Ю. Б. Шапиро (1996 и др.)» к числу профессионально желательных личностных характеристик относит: способность к эмпатии, сопереживанию; внутренний локус контроля; высокий социальный интеллект; коммуникативность; субъект-субъектный характер отношений; умение отчуждаться от собственных установок; умение слушать, терпение, стрессоустойчи-вость. Опираясь на практический опыт социальной работы, выделяют следующие базовые характеристики социального работника (Овсянник О. А., 1999):
— способность обеспечить допустимое и целесообразное посредничество между личностью, семьей, с одной стороны, и обществом, различными государственными и общественными структурами — с другой; выполнять своеобразную роль «третьего человека», связующего звена между личностью и микросредой, между детьми и взрослыми, семьей и обществом;
— умение влиять на общение, отношение между людьми, на ситуацию в микросоциуме, способность соучаствовать, сопереживать клиенту в решении проблем; умение строить взаимопонимание на основе диалога на равных, коммуникабельность;
— умение стимулировать, побуждать клиента к той или иной деятельности; умение работать в условиях неформального общения, оставаясь за спиной, в позиции неформального лидера, помощника, советчика, способствующего проявлению инициативы, активной субъективной позиции клиента.
В функциональном назначении любого социального работника на первое место выдвигается его умение создавать и развивать отношения между людьми, между человеком и его окружением, умение активизировать подопечных по решению своих проблем, умение посредничать и улаживать отношения между конфликтующими индивидами, группами, обеспечивать межинституциональные связи.
Профессионально обусловленные качества являются необходимым условием эффективной деятельности, однако не менее важны такие компоненты личности, как мировоззрение, его культура, гуманистическая и этическая направленность всей жизни. Существенно влияют на личностные и профессиональные качества специалиста также пространство социальных отношений в обществе, становление нового типа взаимодействия специалиста по социальной работе и клиента, морально-правовой статус социального работника в обществе и др. Ценностные ориентации представляют собой тот компонент структуры личности, который определяет ее поведение и отношение к окружающему миру. Существуют:
— общепринятые ценности социального работника — обычаи, этические стандарты и принципы, существенные для данной культуры, группы людей или индивида;
— специфические ценности социальных работников как представителей профессиональной группы.
Большой интерес представляет в этой связи материал, свидетельствующий о мотивации прихода специалистов в социальную работу. Опрос, проведенный Л. Топ-чием, показывает, что на первом месте у психологов и социальных работников (2001) стоит искреннее желание помочь людям выйти из трудной жизненной ситуации, а потом — желание принять участие в создании системы социальной защиты населения. Вместе с тем лишь небольшая часть опрошенных связывает свой выбор стать специалистом по социальной работе с реализацией возможности раскрыть свои способности.
Среди них приоритетными считаются стремление к преимуществу индивида по отношению к обществу, уважение конфиденциальности во взаимоотношении с клиентами, готовность к передаче знаний и умений другим; уважение к индивидуальным и групповым различиям; стремление к развитию способностей подопечного помогать себе самому и др.
В целом требования к профессионально-этическим качествам специалиста по психосоциальной работе определяются:
1) уровнем культуры современного общества, его отношением к социальной работе и социальному работнику;
2) международными требованиями к квалификации психосоциального работника;
3) объективными потребностями нарождающихся социальных служб и социальных центров;
4) эффективностью многовариантного, альтернативного решения социальных проблем в современных условиях.
Современная парадигма социальной работы определяет социального работника как главного субъекта профессиональной деятельности в социальной сфере и выдвигает свою систему требований к квалификации и морально-этическому поведению специалиста по социальной работе.
В рамках этой парадигмы этические принципы социальной работы таковы: самореализация через взаимозависимость, освобождение через солидарность, отказ от дискриминации, демократизация и права человека, защита неприкосновенности клиента, участие клиентов, самоопределение, отказ от жестокости, личная ответственность.
Для успешной деятельности социального работника не менее существенно понимание того, что его собственные психологические ресурсы не безграничны. Его индивидуальные ограничения и противопоказания являются той объективной базой, на которой формируется база личностных трудностей, барьеров, препятствующих успешной профессиональной деятельности. Их преодолению способствуют два рода процессов: постоянное повышение профессиональной квалификации и личностное саморазвитие, самопонимание специалиста.
Немаловажную роль в развитии самопонимания играет обеспечение психологической безопасности используемых специалистом способов общения и воздействия на клиента (Кабаченко Т. С, 2000). Исследователи отмечают, что психологическое воздействие занимает особое место в системе иных видов воздействий, возникая даже при неспецифическом для психического уровня организации материи воздействии на человека. Результирующий эффект на психологическом уровне может быть весьма разнообразным и иметь различную природу:
— быть прямым следствием актуального психофизиологического состояния, например, психиатрам известно явление «рентгеновского похмелья», возникающего при контакте с людьми, попавшими в зону радиационного заражения;
— он может явиться результатом отражения и осмысления ситуации в контексте сложившейся системы ценностей и отношений;
— этот эффект опосредован дополнительными обстоятельствами и внешними факторами, в том числе и социальными.
К собственно психологическому уровню взаимодействия, может быть отнесено воздействие, оказываемое посредством вербального или невербального общения, как процесс, приводящий и результат изменения психологических основ человеческой деятельности.
Одно из важных условий безопасности воздействия — его профессионализм. К числу основных критериев профессионализма при использовании психологического воздействия относятся (Кабаченко Т. С, 2000 и др.):
— умение определять границы применения и модификаций средств психологического воздействия в соответствии с целями профессиональной деятельности; наличие у установки придерживаться декларируемых принципов конкретной профессиональной деятельности, регламентирующих ее;
— умение вычленять в профессиональном контексте психологические задачи, а также иерархизировать их в соответствии с внутренними взаимосвязями, отсутствие стереотипизации в использовании приемов воздействия, умение их разнообразить не только в соответствие с изменяющимися обстоятельствами, но и в связи с задачей профилактики снижения эффективности на фоне привыкания;
— понимание причин имеющихся в этом контексте этических ограничений и традиций в построении алгоритма взаимодействия, умение осуществлять воздействие, соответствующее признакам системности, комплексности, непротиворечивости и минимизации вмешательства (мастерство);
— осознанное отношение к фактору психологической опасности в контексте реализуемой профессиональной деятельности, стремление избегать таких форм воздействия, которые неблагоприятны с точки зрения психологической безопасности.
Показатели нарушения психологической безопасности, по мнению специалистов, в целом таковы:
1) потеря ощущения самоценности, идентичности и дезинтегрированность образа «Я», снижение самоэффективности и самопринятия, профессиональные деформации и психологическое сгорание («выгорание»);
2) потеря смысла жизни, ее ценности, а также дезинтегрированность картины мира, непонимание людей, их поступков;
3) формирование неадекватных способов удовлетворения потребностей и снижение волевого потенциала личности;
4) неадекватность выраженности автономности личности, склонность к деформациям личностных границ, в том числе социальные связи и отношения, препятствующие эффективной социальной адаптации и самореализации.
Характеристика психологического воздействия, оказываемого профессионалом, — ее системность, комплексность, непротиворечивость и минимизация воздействия, а также осознанное отношение к фактору психологической безопасности и способность ее обеспечения в соответствии с нормативными целями деятельности, — есть характеристика его профессионализма.
Профессиональная компетентность психолога имеет ряд компонентов (Базаров Т. Ю., 1997, 1999, Овсяник О. А., 1999 и др.):
1. Методический компонент — этот блок включает профессиональные умения, специальную компетентность, стремление к самосовершенствованию, профессиональное самосознание, широкий кругозор, творчество и образовательный уровень социальных работников.
2. Организационный компонент — этот блок включает в себя организаторские способности, целенаправленность, уверенность в себе, оперативность, внимательность и толерантность.
3. Социальный компонент — этот блок включил в себя адаптивность, коммуникативность и самоэффективность, эмпатию и гуманность.
Успешность социального работника зависит от равно высокой компетентности на всех трех уровнях. Однако они могут существовать и в более-менее несбалансированной, непропорциональной или даже разрушенной системе. По степени выраженности того или иного компонента психосоциальных работников условно можно поделить на группы. При ярко выраженном методическом компоненте социального работника можно условно назвать консультантом. Это — «учитель», умеющий создавать события — преимущественно в индивидуальном контакте. При ведущем социальном компоненте консультанта можно назвать миссионером, так как в его деятельности преобладает руководство в большей степени личным опытом, деятельность его скорее подходит к категории «человек — община». Специалист с преобладающим организационным компонентом может быть назван фасилитатором. В отношении него можно отметить, что наиболее полно профессиональная компетентность ярко проявляется при деятельности, относящейся к категории «человек—группа», его действия помогают раскрыть потенциал каждого члена группы.
Если профессиональная компетентность не представлена у того или иного социального работника полностью, то это скорее псевдопрофессионалы, которые могут входить в одну из перечисленных ниже групп:
Отсутствие методического компонента — отличает специалистов, работа которых характеризуется непродуманностью, непоследовательностью и даже иногда полной неграмотностью в применении профессиональных технологий.
Отсутствие социального компонента — чаще всего это студенты, и начинающие специалисты, не имеющие достаточного жизненного опыта и навыков практической деятельности.
Отсутствие организационного компонента — работники из этой группы представлены довольно широко. Чаще всего они сгорают на работе и впоследствии меняют выделенную Э. Берном (1991) производственную сферу, предпочитая игры в «загнанную домохозяйку».
Остальные типы — лишь дальнейшие комбинации выделенных, складывающиеся особенно отчетливо в профессионально-личностном развитии в период вузовской и послевузовской подготовки — как в развитии самосознания будущего профессионала, так и в конкретных особенностях его умений или «неумений».
Профессиональное самосознание — существенная характеристика и показатель готовности специалиста к профессиональной деятельности. Профессиональное самосознание — это комплекс представлений человека о самом себе как профессионале, это целостный образ себя как профессионала, система отношений и установок к себе как к профессионалу, отмечает А. К. Маркова (1996). Выражением этого сознания является самопонимание специалиста: в ситуации конкретного взаимодействия с клиентом и в ситуации его собственной жизни как таковой. Это проблема соотношения технического (поведенческого) и ценностно-теоретического уровней его осознания себя как профессионала в мире людей.
Именно поэтому важнейшим вопросом психологического консультирования была и остается проблема этических требований и принципов деятельности психолога-консультанта. В нашей стране эта проблема стоит особенно остро, поскольку отсутствуют и единый стандарт психологического образования, и общепринятые моральные и правовые основы консультирования.
Источник: Минигалиева М. Р. "Психологическое консультирование: теория и практика/ М. Р. Минигалиева. — Ростов н/Д : Феникс, 2008. . — (Психологический практикум).
|
Лекции и практикум по психологии