Ваш психолог. Работа психолога в школе.

«Страдание имеет смысл, если ты сам становишься другим»
Иегуда Бэкон
Психологическое консультирование — это процесс взаимодействия двух людей — клиента и консультанта, целеполагающим фактором которого является желание клиента изменить что-то в своей жизни. Если предположить, что причиной затруднений, которые испытывает клиент, является его утрата контакта с самим собой, с собственными ресурсами, то, развивая метафору Джеймса Бьюдженталя, сравнившего психотерапию с путешествием, можно сказать, что для клиента это путешествие к себе. Он отправляется в него, чтобы лучше узнать себя, восстановить связь с собственными ресурсами. Во время этого путешествия ему предстоит ответить на вопросы: что я чувствую? что я думаю? чего хочу? что мне мешает поступать так, как я хочу? какими средствами я буду пользоваться для реализации своих желаний и, что существенно, какими из них я уже пользуюсь, ибо само путешествие требует от человека многого: умения видеть и слышать (т. е. быть открытым тому, что встретиться на пути), умения переносить трудности (встреча с интенсивными переживаниями и т. п.) и сохранять устойчивость, чтобы двигаться вперед?

Как пишет Дж. Бьюдженталь( BugentalJ. Psychotherapy and process (The fundamentals of an Existential-Humanistic Approach). Addison-Wesley Series in Clinical and Professional Psychology. New York, 1978.), никто не возвращается из этого путешествия таким, каким он в него отправился.
Процесс психологического консультирования условно можно разделить на три этапа:
1) построение отношений;
2) основная часть, или работа с проблемой;
3) завершение.
Все начинается с первой встречи. Это самая важная точка для процесса в целом, поскольку здесь решается вопрос о том, состоится ли путешествие вообще, и, если состоится, какова будет роль каждого из его участников.
Давайте попробуем представить себе, как все происходит с самого начала. Как получается, что два человека встречаются в кабинете консультанта? В отношении специалиста все более или менее понятно — он прошел подготовку и получил необходимые навыки и умения. А каков путь клиента к этой точке? Как говорится, от хорошей жизни никто к психологу-консультанту не пойдет. Человек оказался в затруднительном положении, столкнулся со сложной проблемой и сначала всеми доступными средствами пытается эту проблему разрешить сам. Когда у нас возникают сложности со здоровьем — мы обращаемся к врачам, и это естественно. А вот с душевными проблемами принято справляться самому. К сожалению, в обыденном сознании это представление существует до сих пор, и человек в поисках выхода обращается к друзьям, предпринимает все возможное, но безуспешно. В конце концов он приходит к выводу, что сам справиться не может, и тода решается на непривычный для себя шаг— пойти к психологу, к этому, в общем, чужому человеку, да тут еще этот вызывающий понятные опасения корень «психо-»...
Нетрудно предположить, что человек, уже идя на психологическую консультацию, волнуется, нервничает и тревожится. Он идет со своими личными проблемами в незнакомое место, к незнакомым людям, и, если мы хотим помочь ему выразить их, нам необходимо подготовиться к его приходу с учетом этого предполагаемого состояния. Обстановка в консультативном центре должна быть располагающей, а поведение секретарей строиться на понимании того, что человек пришел сюда говорить о чем-то глубоко личном, наболевшем. Клиент должен быть уверен, что в центре ему будет обеспечена полная конфиденциальность и что вокруг не будет «посторонних ушей». Если обстановка, в которую он попадет на пути к специалисту, поможет ему почувствовать, что все происходящее с ним воспринимается с пониманием, ему будет легче сделать следующий шаг и встретиться с консультантом.

Что важного и существенного должно произойти на этой встрече? Какие вопросы должны быть разрешены? Каково значение этого события в целостном процессе психологического консультирования?
Консультант не знает, с чем пришел клиент, чего он хочет, каковы его ожидания и какой он видит роль специалиста. Не прояснив этого для себя, психолог не может ответить на вопрос, сможет ли он быть профессионально полезным этому человеку.
А теперь продолжим свои фантазии по поводу клиента. Итак, он — в незнакомом кабинете, с незнакомым человеком. Ему нужно говорить о себе, о своих переживаниях и трудностях, и, чтобы он мог это сделать, необходим контакт.
Контакт — это такой уровень безопасности, принятия и доверия во взаимодействии с консультантом, который позволяет клиенту выразить то, что его беспокоит. Поскольку консультант, по нашему мнению, как раз и является экспертом в отношениях (а не в проблемах), он обладает комплексом навыков, позволяющих выстраивать контакт. Следует заметить, что контакт является необходимым условием всего процесса психологического консультирования, и поэтому, какими бы длительными ни являлись рабочие отношения между консультантом и клиентом, консультант должен быть нацелен на поддержание контакта и уметь распознавать реакции клиента (вербальные и невербальные), которые говорят о нарушении этого контакта. Вступление в контакт — это первый и существенный шаг на этапе построения отношений.
И вот клиент, испытывая понятные в этой ситуации неловкость и затруднения, заговорил. Обратимся к примеру.
Клиентка, назовем ее Ириной Викторовной, — женщина 38 лет. Выглядит истощенной, сидит слегка согнувшись, как будто удерживает тяжесть на плечах. Начинает говорить, и ее глаза наполняются слезами.
Говорит, что она впервые на приеме у такого специалиста, что ей неловко говорить о своих проблемах с посторонним человеком, но она «дошла до точки» и сама не знает, что делать. Обратилась по совету подруги: «Вы ей помогли. Помогите мне, на вас последняя надежда!» 15 лет в браке. Двое детей 13,5 и 8 лет. С мужем познакомились в институте. На последнем курсе поженились. Окружающие не понимали ее выбора — «Ты такая веселая энергичная, а он бука: всегда серьезен, неразговорчив». Но клиентка говорит, что она с самого начала разглядела в своем избраннике чувствительного, заботливого и надежного человека. Оба приезжие. Остались в Ленинграде, работали, построили кооператив, растили детей. Все было хорошо до прошлого лета.
Дети отдыхали у родителей клиентки на юге. Она взяла две недели, оставшиеся от отпуска, и поехала к родителям отдохнуть и привезти детей к началу учебного года. Они вернулись в Ленинград. Муж встречал, но что-то в нем «было не то». Приехали домой, все хорошо; подумалось, что легкая тревога, возникшая на вокзале, была вызвана усталостью от путешествия. Однако ночью в постели опять возникло неприятное чувство: «Какой-то он был не такой, как всегда, знаете, женщины это чувствуют...» А через неделю после возвращения семьи муж впервые за время совместной жизни не ночевал дома.
Думала, что-то с ним случилось. «Обзвонила больницы, морги». В отчаянии позвонила бывшей однокаш-нице по институту, которая работает вместе с мужем, и та, испытывая неловкость (так показалось клиентке), сказала что «ничего с твоим мужем не случилось, появится не сегодня, так завтра». На все дальнейшие расспросы Ирины Викторовны эта женщина отвечала, что больше ничего сказать не может. «Возникли нехорошие подозрения».
Муж пришел на следующий день. Клиентка попыталась выяснить, что произошло. Муж выглядел как побитая собака, сказал, что ему нечего сказать, и ушел в комнату к сыну. С этого дня все изменилось. Ирина Викторовна, будучи человеком активным, пыталась выяснить отношения. «Пыталась говорить и по-хорошему, и по-плохому, срывалась на крик, устраивала истерики. Спрашивала: ты не хочешь со мной жить? Промямлил: нет. Спрашивала: ты уходишь из семьи? Отвечает: нет, я не отказываюсь от детей. Ну как это понимать?! Спрашивала: у тебя появилась другая женщина? Молчит. Однажды сказала в сердцах, что разведусь... Он ответил: «Твое право...» Как подменили человека.

Обращалась к бабке, к экстрасенсам... не помогло. Видите, в кого я превратилась. Смотреть страшно! Сплю плохо, дом забросила, дети оставлены. Стыдно перед дочерью, она все понимает —- большая уже. Реву целыми днями, работать не могу. Держат на работе, потому что я давно там работаю. Они видят, что-то со мной происходит, но я ведь никому ничего не говорю. Зачем сор из избы выносить. Знает только моя близкая подруга. Она и выяснила, что у него роман с женщиной с работы. Видите, все время реву. Все слезы уже выплакала! В общем, дошла до края, если бы не дети, то руки бы на себя наложила. Вы — моя последняя надежда! Помогите!»
Это был большой рассказ, и видимо, консультант вел себя располагающе, что и позволило клиентке доверить ему свою беду. Возникает вопрос: может ли консультант откликнуться на призыв Ирины Викторовны о помощи в данном месте процесса? Мы думаем, что нет, так как на этом этапе еще неизвестно, какой помощи ждет от него клиентка, говоря другими словами, каков ее запрос.
На вопрос о том, какой помощи она ждет, клиентка отвечает: «Вы понимаете, с человеком (мужем) что-то произошло. Он как будто не в себе, как заколдованный. Вы как специалист лучше поймете и сделаете что-то, чтобы он понял, что он делает!»
Может возникнуть впечатление, что они пришли вместе и муж сидит у кабинета, но оказывается, что это не так. Тогда консультант спрашивает, как же он может помочь мужу клиентки.
Оказывается, у клиентки есть свое представление об участии специалиста: «Он сюда не придет. Я ему предлагала. Он отказывается что-либо делать. Я сейчас хожу на курсы астрологов. Там народ разный. Вы придете к нам под видом моего товарища по курсам. Когда придет муж, я вас познакомлю, и вы с ним поговорите. Он человек вежливый, в этой ситуации ему деваться некуда».
Выраженное во время первой сессии представление клиента о причинах жизненных трудностей и о помощи специалиста-психолога, в которой он нуждается, мы называем первичным запросом.
Может ли специалист удовлетворить такой запрос? Нет, потому что муж клиентки не обращается за помощью к данному специалисту и если консультант сделает то, о чем просит его клиентка, он нарушит личные границы человека (мужа клиентки) и вторгнется в его личное пространство, что, на наш взгляд, противоречит идеологическим и этическим основам профессии психолога-консультанта.
Однако это не означает, что Ирина Викторовна пришла не по назначению. Клиентка надеется, что специалист разрешит ее проблемы, что он обладает знаниями и умениями и может изменить ситуацию. А консультант точно знает, что он не работает с ситуациями, он работает с людьми...
Что в данном случае видит психолог?
Перед ним — истощенная женщина, переживающая отчаяние и безысходность. Она хочет изменить ситуацию, вернуть отношения с мужем в прежнее русло, а муж всем своим поведением сообщает, что он не хочет жить с этой женщиной. Конечно — это тяжелая, сложная травматическая ситуация, проблемная ситуация, потому что клиентка хочет, но не может ее изменить. Но, как уже было сказано, психолог-консультант не нацелен на проблемные ситуации, он нацелен на проблемы конкретного человека. И эти проблемы находятся не в ситуации, а в пространстве данной личности. Начинающие консультанты склонны идентифицировать трудности, испытываемые клиентом, с ситуацией. Люди часто видят причины своих проблем в поведении других (муж безразличен, дети — эгоисты, начальник— самодур и т. д.).
Однако проблемная ситуация не существует сама по себе. Личностные проблемы данного человека и конкретная проблемная ситуация— категории взаимосвязанные. И, как это ни странно, когда человек разрешает личные проблемы, ситуация перестает быть проблемной. Любой из нас может вспомнить такие периоды в своей жизни, когда нам казалось, что «все рухнуло, жизнь потеряла смысл...». Тем не менее по прошествии времени мы вспоминаем эти ситуации и не понимаем, почему так реагировали. Зачастую люди говорят: «Сейчас это кажется такой ерундой, смешно вспомнить». Иллюстрацией может служить следующий случай из практики.
Обратилась женщина, от которой 1,5 года назад ушел муж. Он ушел к женщине, которая старше и менее привлекательна, чем клиентка (обратившаяся работала моделью). Все полтора года после ухода мужа женщина страдала и мучилась, чувствовала себя брошенной. Стала выпивать. Это обеспокоило дочь, которая и настояла на том, чтобы мать обратилась к специалистам.
Женщина рассказала историю своей жизни с мужем. Она его не любила. Несколько раз порывалась уйти, но возвращалась, потому что боялась, что муж что-нибудь с ней сделает— «Он страшный человек, бывший боксер». Был период, когда она в течение двух лет жила с другим мужчиной. Это был очень «авторитетный человек, и муж его побаивался». Муж все время пытался ее вернуть, и ему это удалось — «Я его боялась и не чувствовала себя свободной». Когда клиентка со стороны посмотрела на историю своих отношений с мужем, то определила его уход как собственное освобождение. «Я чувствую себя совершенно по-другому. В моем мире стало много света. Я теперь радуюсь тому, что произошло. Радуюсь своей свободе».
И в случае с Ириной Викторовной, несмотря на всю тяжесть ситуации, ее нельзя назвать безвыходной. Безвыходность определяется отношением к ситуации самой клиентки. Специалист может помочь ей понять и отразить ее личные затруднения в сложной ситуации.
Давайте посмотрим, в чем затруднения нашей клиентки.
По тому что и как она говорит, возникает впечатление, что Ирина Викторовна знает о том, что ее муж не хочет продолжать супружеские отношения, но она не хочет это принять. Об этом свидетельствует, в частности, и то, что, когда консультант попытался спросить о разводе, уже после того, как о нем упомянула сама клиентка, Ирина Викторовна «не услышала» вопроса. Она относится к ситуации так, как будто в реальности этого быть не может. Однако, на самом деле, все обстоит именно так.
Вероятно, есть другая реальность, в которой этого быть не может, в которой есть определенные и жесткие правила и табу. Назовем это психологической реальностью данного человека. Это внутреннее пространство, «населенное» элементами, составляющими психику: понятиями, образами ощущениями, представлениями, переживаниями и т. д. Эти элементы образуют сложные динамические структуры, определяющие наши отношения и поведение. Обращаться к этому материалу непросто, и он не всегда доступен, но именно с этой реальностью работает специалист. При этом следует помнить, что непосредственного доступа в это пространство у него нет, и консультант может соприкасаться с ним только в том случае, если клиент будет делиться с ним своим опытом пребывания там. Получается, что все эти представления являются только предположениями консультанта, т. е. гипотезой по поводу психологических затруднений данной клиентки. О том, насколько эти предположения верны, знает только сама Ирина Викторовна.
В данном случае консультант поделился своими предположениями о том что клиентка как будто понимает и одновременно с этим не желает принимать того, что муж не хочет продолжать супружеские отношения. Клиентка с этим согласилась и сквозь слезы поведала о том, что она все это «понимает и знает, только это трудно принять». Но, если что-то не принимать, с этим ничего нельзя сделать. Не принимая какую-то ситуацию, мы не можем вести себя в ней адекватно. Наша психика трансформирует в нашем сознании ситуацию в соответствии с тем, какой мы хотим ее видеть. И этот образ бывает весьма далек от реальности. В этом случае мы долго мучаемся, потому что ищем варианты и предпринимаем действия в вымышленном мире.
Можно сказать, что психологическая проблема клиентки состоит в том, что она хочет найти выход, но не может этого сделать, потому что ищет его, не принимая того, что случилось. Очевидно, что причины, которые определяют такое отношение клиентки к ситуации, лежат внутри нее.
Эти причины стали понятны, когда клиентка поведала свою личную историю.
Единственный ребенок в семье, в которой были живы традиции старых семейных устоев: «Муж в доме всему голова», «Жена за мужем». Ее обязанность — держать дом, растить детей. Дети должны уважать и слушать взрослых. Родители были против брака с ее будущим мужем, т. к. он показался слишком хлипким для «такой дивчины», «да и вообще молчун». Это был первый, и единственный раз, когда она пошла против воли родителей и настояла на своем. В определенный момент настоящей ситуации, когда было особенно тяжело и хотелось с кем-нибудь поделиться, она позвонила матери. Мать выслушала, напомнила о том, что они с отцом сразу были против этого брака, но «теперь уже все, вышла за мужа— терпи, все перемелется; он отец твоих детей. О разводе даже не заикайся. Не ровен час, отец узнает!» Вот и все. И жить мучительно, и выхода нет. Как же можно ослушаться родителей?!
Эта история помогает лучше понять личностную структуру клиентки. Она — человек чрезвычайно зависимый от своих родителей и от тех норм, правил и регулятивов, которые усвоила в отчем доме. Нормы эти отличаются большой жесткостью. В соответствии с ними развод— это табу. Исходя из этого, становится понятным, почему клиентка испытывает такие трудности в данной ситуации.
Психологически понятная связь между трудностями, которые испытывает клиент (говоря медицинским языком — жалобами), ситуацией, в которой возникли эти трудности, и особенностями личности клиента называется психологическим диагнозом.
Очень часто люди, пришедшие в кабинет психолога-консультанта, задают вопрос: «Может быть, я не туда пришел?» Если указанная выше связь существует, специалист может с достаточной уверенностью сказать, что человек пришел по назначению.
Итак, в данном случае ответ утвердительный. Значит ли это, что можно отправляться в «путешествие»? Нет. Положительный ответ на этот вопрос является, как говорят в математике, необходимым, но не достаточным условием. Важно, чтобы клиент и консультант имели общее, разделяемое обоими представление о проблеме клиента. В данном случае, выраженное от лица клиентки, оно может звучать так: «Я понимаю, что эта ситуация не уникальна и из нее есть выход. Многие люди сталкивались с подобными проблемами и разрешали их — разводились. Но я чувствую себя так, как будто я лишена такой возможности, хотя понимаю, что никто, кроме меня самой, не может эту проблему разрешить. Я понимаю, что это зажимы, "тиски" внутри меня, но как от них освободится? Я ведь взрослый человек, и мне себя не изменить...»
В этом месте психолог в доступных и понятных словах может объяснить клиенту, что изменить свое отношение к ситуации возможно. Для этого клиенту необходимо обратиться к себе и попытаться понять, что в нем определяет формирование этого отношения и, как следствие, этих реакций. Только тогда возможны изменения, только тогда могут открыться новые перспективы. При этом очень важно, чтобы клиент понимал, что обращение к себе — это его работа, что это он будет исследовать себя, а мы будем его на этом пути сопровождать, используя все свои знания, навыки и опыт подобных путешествий. Направление путешествия определяет клиент.
В используемом нами примере клиентка говорит: «Мне мешает ощущение несвободы, зависимость от правил, от родителей. Я хотела бы освободиться от этой зависимости, стать внутренне более свободной...» Сформулированное таким образом обращение мы называем рабочим запросом. Рабочий запрос принимается специалистом (поскольку со-ответствует его профессиональной позиции) и определяет направление консультативной работы. Остается обсудить ряд формальных условий: частоту встреч, время каждой сессии, финансовые вопросы, место и т. п.
Вот теперь, когда есть разделяемое представление о психологической проблеме клиента, определена цель даль-нейшего взаимодействия (для чего?), прояснены вопросы о том, какова роль каждого из участников, и сформулированы условия, можно сказать, что заключен договор. Такой договор мы называем контрактом.
Однако контрактом мы называем не только сформулированные положения, т. е. результат, но и этап процесса взаимодействия между клиентом и консультантом, который к этому приводит. Ниже приведена схема этого этапа.

Установление контакта и заключение контракта являются основными шагами на этапе построения отношений. Дальше начинается этап работы с проблемой. Опираясь на Дж. Бьюдженталя (Bugental J. Psychotherapy and process (The fundamentals of an Existential-Humanistic Approach). Addison-Wesley Series in Clinical and Professional Psychology. New York, 1978. P. 49-51.), можно сказать, что человек, искренне обеспокоенный какими-то обстоятельствами своей жизни, старается что-то сделать, чтобы эту обеспокоенность понизить. Но очень часто мы сами блокируем ресурсы, необходимые нам, чтобы изменить «ситуацию»: мы не видим всех аспектов ситуации, подавляем осознание нашего вклада в ситуацию, перекладываем ответственность на других, действуем в соответствии со старыми паттернами, которые могли работать в детстве, но которые в данной ситуации потеряли свою адекватность. Мы избегаем конфронтации со своим беспокойством, не желая соприкасаться с болью, и лишаем себя возможности осознавать происходящее. Для того чтобы в человеке произошли изменения, позволяющие найти выход из возникших трудностей, ему приходится согласиться с двумя основными положениями:
• ресурсы, которые необходимы для решения жизненных
проблем, находятся внутри самого человека;
• человек сам блокирует доступ к этим ресурсам.
Таким образом, этап работы с проблемой направлен на
решение следующих задач: поиск выхода из сложной жизненной ситуации; определение средств и методов этого выхода; выявление внутренних трудностей, мешающих человеку видеть возможные способы разрешения проблемы, лишающих его выбора и возможности двигаться к поставленным целям и блокирующих доступ к внутренним ресурсам.
Каждую сессию можно разделить на следующие этапы:
• вводная часть;
• основная часть;
• завершение.

Вводная часть направлена на поддержание контакта и формирование «рабочего пространства» для основной части. Говоря о «рабочем пространстве», мы имеем в виду ситуацию совместного присутствия клиента и консультанта и их готовность двигаться в направлении, определенном контрактом.

Под присутствием мы понимаем такую позицию человека, в которой он в максимальной степени открыт и способен отражать то, что происходит в пространстве взаимодействия и в пространстве его внутреннего опыта. Присутствие — это формирующий фактор, который помогает связать в настоящем моменте мысли, переживания и поведение (Дж. Бьюдженталь обозначал присутствие как «состояние, в котором клиент способен концентрироваться на своем опыте, осознавать то, что происходит, выражать беспокойство, а не говорить о нем... Присутствие — это способ бытия в ситуации, который предполагает для человека такую степень осознавания и участия, на какую он только способен в данное время и в данных обстоятельствах. Присутствие достигается за счет мобилизации чувствительности как внутрь (по отношению к внутреннему опыту), так и во вне (по отношению к ситуации и другим людям)» (BugentalJ. Psychotherapy and process (The fundamentals of an Existential-Humanistic Approach). Addison-Wesley Series in Clinical and Professional Psychology. New York, 1978. P. 58.).
Например, для того чтобы клиент оказался в кабинете консультанта, недостаточно его физического пребывания там. Представьте себе такую ситуацию: вы разговариваете с клиентом и чувствуете, что ему трудно сосредоточиться, он часто извиняется за то, что отвлекается и «выпадает из разговора» (речь шла об отношениях клиента с матерью). Оказывается, у него на работе очень важная проверка, от которой зависит его карьера, и он постоянно размышляет об этой рабочей ситуации. Можно сказать, что в этот момент клиент находится на работе, а стало быть, не присутствует в пространстве взаимодействия с консультантом. Важно помочь человеку «отделиться» от своего опыта, связанного с тем, что происходит «там», для того чтобы оказаться «здесь», в настоящем моменте, где есть консультант и клиент, и есть четко очерченные контрактом цель взаимодействия и место каждого в нем.
Навык присутствия является определяющим в профессии консультанта. Можно выделить несколько факторов, мешающих присутствию консультанта:
1. Приверженность определенной теории и/или конкретным методам и техникам.
2. Привязанность к собственным представлениям о клиенте, возникшим до настоящей сессии.
3. Невозможность отрешиться от своих проблем (аналогично тому, как это происходило в нашем примере с клиентом, который во время сессии думал о своей карьере).
4. Идентификация (слияние) с клиентом.
5. Проявление неосознанных мотивов. Консультант должен постоянно осознавать, зачем он делает то, что делает, для чего задает тот или иной вопрос, зачем обращает внимание клиента на невербальные проявления, для чего говорит клиенту то, что говорит, и т. д. Эрих Фромм писал о том, что терапевту необходимо отказаться от роли стороннего наблюдателя и вступить в союз с клиентом, стать соучастником. Он считает, что даже в позиции соучастника можно оставаться объективным. При этом объективность заключается в том, чтобы видеть пациента таким, как он есть, а не таким, каким хочется его видеть консультанту. Достичь такой объективности консультант может лишь в том случае, если он ничего не хочет для самого себя — ни восхищения пациента, ни покорности, ни даже его исцеления. При настоящем стремлении помочь честолюбие консультанта не страдает, если состояние пациента не улучшается, и он не гордится «своим» успехом, когда пациенту становится лучше.
6. Сосредоточенность на содержании того, что говорит клиент, при отсутствии внимания к тому, как он говорит. Дж. Бьюдженталь (Bugental J. Psychotherapy and process (The fundamentals of an
Existential-Humanistic Approach). Addison-Wesley Series in Clinical and
Professional Psychology. New York, 1978. P. 43.) приводит следующий анекдот: «Клиент пришел к терапевту с магнитофоном в руках. «...Доктор, прошлой ночью мне приснился такой удивительный сон, что, проснувшись, я первым делом записал его и все ассоциации, пришедшие мне в голову. Это очень важно, и я бы хотел, чтобы прежде, чем мы начнем работать, вы все прослушали. Я сейчас поставлю для вас запись, а сам пойду позавтракаю — со всеми делами, не успел утром поесть». Он включил магнитофон и ушел. Через несколько минут терапевт появился в кафе и опустился на стул рядом с клиентом. На удивленный взгляд клиента он ответил: «Я тоже сегодня не завтракал, поэтому я включил свой магнитофон, чтобы записать ваши сны и ассоциации, и прослушаю их позже». Как будто содержание может существовать отдельно от клиента, терапевта или их обоих, от конкретной ситуации их встречи».
Давайте вернемся к нашему случаю.
Во время следующей встречи Ирина Викторовна выглядела немного иначе. Видно было, что она позаботилась о своем внешнем виде, и даже ее поза не была такой обреченной, как в первый раз. Она сказала, что «немного успокоилась, и настроение стало лучше».
Ирина Викторовна сказала, что ждала этой встречи, что у нее появилась надежда. Внимательно выслушав ее, консультант ответил, что рад этим изменениям, и спросил: «К чему нам следует обратиться сейчас?» Клиентка стала говорить, что муж ведет себя по-прежнему, что находиться в этой ситуации ей тяжело: «У меня нет больше сил, я ничего не могу».
Убеждение клиента в том, что он такой и не может быть другим, Дж. Бьюдженталь называет «самоподтверждающимся пророчеством»
Возникло такое впечатление, что как будто не было оптимистического начала сессии и что клиентка захвачена переживаниями отчаяния и безысходности, ставшими для нее привычными в этой ситуации. Консультант сказал о своем впечатлении, и клиентка ответила, что это так: «Больше всего на меня давит чувство безысходности». Консультант попросил ее рассказать об этом чувстве. Ирина Викторовна сказала, что главными составляющими этого чувства являются переживания «безвыходности и неверия в свои силы». На вопрос о том, что или кто определяет ситуацию как безвыходную, клиентка отвечала: «Я понимаю, что дело во мне, но мне трудно». Это пример скрытого сообщения, которое можно прочитать таким образом: «Я понимаю, что это делаю я, но мне нужна поддержка».
Консультант должен быть внимательным к любого рода сообщениям, которые не всегда формулируются в открытой форме и не всегда выражаются словами. Изменение силы голоса или тембра речи, позы, жесты, мимика и т. п. — все это может быть скрытым выражением того, что происходит с клиентом. Однако мы не можем точно знать, что это значит, поскольку нам непосредственно не доступен внутренний мир другого человека. Более того, нам кажется, что не следует ориентироваться на универсальные схемы, описывающие значение невербальной экспрессии, например, «универсальный язык жестов»— ведь все люди разные, и, принимая неповторимость каждого человека, мы должны принять неповторимость всех его проявлений. На наш взгляд, это особенно важно учитывать психологу-консультанту, поскольку он работает не с проблемой или диагнозом, а с конкретным человеком, чей внутренний мир (во всем многообразии психологических элементов и их взаимосвязей) неповторим. Как же поступать с тем, что мы видим и слышим и что, на наш взгляд, несет скрытый смысл? Мы можем высказать это как предположение, и, если оно верно, то это поможет клиенту лучше понять себя и приблизиться к себе.
В данном случае психолог услышал, что клиентке трудно, и сообщил о своем желании и готовности ее поддержать. Далее клиентка говорила о том, что она осознает свое нежелание принять происшедшее — ведь если она это сделает, ей придется признать, что только она может что-то изменить в ситуации. Она опять заплакала. Консультант спросил о чувствах, и Ирина Викторовна ответила, что чувствует беспомощность. Далее часть диалога:
Консультант: Беспомощность в чем?
Клиент: В том, чтобы поставить все точки над «i» и развестись.
Консультант: Правильно ли я понимаю, что когда вы думаете о том, что вам нужно развестись, вы чувствуете беспомощность?
Клиент: Да я понимаю, что жизнь не кончается, что многие женщины пережили такое, но дети...
Консультант: Вы опасаетесь, что развод плохо повлияет на детей?
Клиент: Я не знаю, как они к этому отнесутся, но мне кажется, сейчас им еще хуже: отсутствующий папа и мама вся в своих переживаниях.
Консул ьт ант: Мне кажется, вы сейчас подумали о том, что детям, может быть, будет лучше, если ситуация разрешится разводом.
Клиент: Да, я и раньше об этом думала, но... знаете... (Клиентка замолчала, выглядела задумчивой и несколько озадаченной).
Консультант: Что с вами, Ирина Викторовна?
Клиент: Минуточку, минуточку...
Скорость, с которой происходит взаимодействие, определяется личной скоростью клиента, и в данном случае Ирина Викторовна сообщила психологу, что она спешит.
Клиент (после длительной паузы): Я сидела и думала о том, что я размышляю о разводе. Я могу об этом думать, и не возникает истерики...
Консул ьтант: Вы как будто начинаете принимать такой вариант развития событий.
Клиент: Во всяком случае, могу думать без слез...
Оставалось 10 минут до окончания сессии.
Консультант: Ирина Викторовна, если взглянуть на нашу встречу в целом, то мне кажется, что сегодня вы «прошли» достаточно большой путь — от переживания безвыходности до размышлений о разводе как о возможном варианте развития ситуации.
Клиент: Да, я согласна.
Консультант: Как вы себя сейчас чувствуете?
Клиент: Спокойнее, я бы сказала, увереннее.
Консультант: Увереннее в чем?
Клиент: Ну наверное, в том, что что-то изменится.
Консультант: Изменится само?
Клиент: Нет, конечно. Ну я хотя бы не реву, когда думаю о том, что произошло. Могу об этом думать.
Консультант: И не только об этом, но и о вариантах разрешения ситуации.
Клиент: Да.
Консультант: Вы сказали спокойнее и увереннее.
Клиент: Да, спокойнее...
Консультант: Как вам это может помочь?
Клиент: Я могу более здраво размышлять.
Консультант: Вы сможете более здраво рассуждать и вам это поможет?
Клиент: Конечно.
Консультант: Время нашей сессии закончилось.
То, что происходило в последние 10 минут, было этапом завершения сессии. Этот этап направлен на то, чтобы помочь клиенту присвоить те изменения, которые в нем произошли в течение сессии, и связать их с той жизненной реальностью, в которой находится клиент. Эту часть процесса консультативного взаимодействия еще называют заземлением.
В последующие несколько сессий Ирина Викторовна обнаружила в себе различные изменения, которые произошли в ней в связи с возникшей ситуацией, и смогла эту часть своего опыта принять. Дайана Уитмор (WhitmoreD. Psychosynthesis counseling in Action. Sage Publication. London, 1991. P. 27.) писала, что принятие — это инициатор изменений и первый шаг к трансформации.

Например, на одной из сессий Ирина Викторовна заговорила о муже, и консультант спросил о ее чувствах к нему. Ирина Викторовна сказала, что она испытывает к мужу много разных чувств: обиду, раздражение, жалость. Она также сказала, что не думает, что на него можно положиться: «Нет надежности». Когда на первой встрече консультант спросил ее об отношении к мужу, она ответила: «Я его люблю, он хороший, добрый человек, он заботливый отец». Это звучало и выглядело так, как будто она себя в чем-то убеждает, т. е. выражает не чувство, а убеждение, которое зачем-то нужно клиентке, может быть, для того, чтобы оставаться в иллюзиях, которые позволяют избежать внутреннего конфликта между собственными желаниями выйти из ситуации и системой жестких внутренних запретов.
Подобное самоубеждение приводит к тому, что картина мира клиента сужается, в ней остается проблемная ситуация, интенсивный болезненный опыт, а все многообразие других элементов личности оказывается отсеченным. Получается, что пространство внутренних ресурсов недоступно страдающему человеку. И здесь возникает парадоксальная ситуация: чтобы человек мог вернуться к своим ресурсам, ему необходимо обратиться к своей боли — к тем интенсивным переживаниям, которые воспринимаются им как мучительные и заставляют искать помощи. По словам Дж. Бьюдженталя ( Бьюдженталь Дж. Наука быть живым. М.: Изд-во «Класс»,
1998. С. 41.), «эти страхи могут как раз быть единственным, реальным контактом, который у него сейчас остался с его потерянным субъективным центром».
Получается, что тяжелые переживания являются единственным путем человека к самому себе. Более того, они заявляют о тех частях личности, которые стремятся к реализации.
Дайана Уитмор ( WhitmoreD. Psychosynthesis counseling hi Action. Sage Publica
tion. London, 1991, P. 43.)подчеркивает, что, «слушая рассказ клиента, консультант может подумать над следующими вопросами: что проглядывает за трудностями, которые переживает клиент, и какой потенциал для роста в них содержится? если клиент неосознанно ищет движения вперед, в чем может
заключаться это движение? какой стереотип поведения отмирает и какой появляется на его месте?».
Ирина Викторовна сделала открытие, что ее отношение к мужу изменилось. И это, в свою очередь, делает ее более свободной в выборе вариантов. Далее часть сессии:
Клиент: Тем не менее я не чувствую достаточной уверенности в себе. Иногда мне кажется, что жизнь прожита... Я боюсь остаться одна, быть никому не нужной...
Консультант: Вы испытываете неуверенность и страх?
Клиент: Мне кажется, они связаны.
Консультант: Вы могли бы сказать, как они связаны?
Клиент: Мне страшно, и страх вселяет неуверенность.
Консультант: То есть страх первичен?
Клиент: Да.
Консультант: А чего вы боитесь?
Клиент: Боюсь остаться одна.
Консультант: А что страшного в том, чтобы остаться одной?
Клиент: Быть никому не нужной.
Консультант: Это вы про себя говорите? Вы себя так ощущаете?
Клиент: Нет, это скорее общие рассуждения.
Консультант: То есть это не про ваш страх.
Клиент: Я не знаю.
Консультант: А сейчас этот страх присутствует?
Клиент: Да.
Консультант: Как вы об этом узнали?
Клиент: Я подумала о разводе, и у меня сердце сжимается, и неприятное ощущение в животе.
Консультант: Вы могли бы сосредоточиться на этих ощущениях?
К л и е н т(опускает веки, закрывает глаза, лицо розовеет, она прячет лицо в ладони).
Консультанте вас изменился цвет лица, и вы спрятали лицо в ладони. Мне кажется, вы встретились с чем-то тяжелым в себе, и я бы хотел вас поддержать.
К л и е н т: Я вспомнила, как я всегда боялась родителей, особенно отца. Я и сейчас боюсь, что он от меня откажется, если я разведусь с мужем... Для них важнее, чтобы я правильно поступала, а не то, что со мной происходит.
Консультант: Что вы чувствуете в связи с этим?
Клиент: Мне обидно, и я злюсь.
Консультант: Вы злитесь на родителей?
Клиент: Да. Злюсь... (здесь следуют длительные объяснения клиентки).
Консультант: Вы так долго объясняли свою злость, что у меня возникло впечатление, что злиться — плохо.
Клиент: Меня учили, что на родителей злиться нельзя.
Консультант: А вы злитесь...
Клиент: Я ведь живой человек.
Консультант: Конечно, и вам тяжело, а люди, которые вам близки (родители) не хотят вас понять...
Клиент: Именно не хотят... Ну что же, я уже не маленькая девочка. У меня свои дети.
Консул ьтант: Вы не маленькая девочка.
Клиент: Вы знаете, я когда гощу у родителей, то чувствую себя ребенком. Стараюсь всячески ублажить отца: стираю, готовлю, убираю, в огороде все делаю. Меняюсь по сравнению с той, какая я в Ленинграде, проваливаюсь в детство.
Консультант: Как вы к этому относитесь?
Клиент: Мне это не нравится. Я ведь взрослая женщина!
Консультант: Вам это не нравится, ведь вы взрослая женщина.
Клиент: Взрослая, но я не чувствую себя абсолютно свободной от родителей... Особенно от отца (опустила голову, выглядит озадаченной).
Консультант: Что с вами происходит?
Клиент: Мне нужно как-то освободиться от влияния родителей...
Консультант: Вы хотите освободиться от влияния родителей?
Клиент: Да... Хочу... (произносит эту фразу негромко, поэтому звучит неубедительно).
Консультант: Вы понизили голос. Для меня ваш ответ прозвучал неубедительно.
Клиент: Мне кажется, это непросто.
Консультант: Непросто что?
К л и е нт: Изменить свое отношение к родителям.
Консультант: Вы хотите изменить ваше отношение к родителям?
Клиент: Да, хочу.
Консультант: Что для этого нужно?
Клиент: Разобраться в наших отношениях. Я хочу понять, что со мной происходит, когда я с ними. Отчего я так реагирую на отца?
Консультант: Хотите понять, отчего вы так реагируете на отца...
Возникла пауза. По меняющемуся выражению лица, движениям рук и другим невербальным проявлениям можно было предположить, что происходит серьезная душевная работа.
Консультант: Что происходит?
К л и е н т: Я никогда ни с кем не говорила о своих отношениях с родителями. Да и сама так об этом не думала.
Консультант: Мне кажется, что ваши слова отражают не только мысли, но и переживания.
Клиент: Да, у меня много чувств.
Консультант: Много чувств... Что вы чувствуете?
Клиент: Любовь. Мне их жалко. В то же время я боюсь отца. Я злюсь на родителей. (Пауза.) Знаете, я всегда боялась думать о своих чувствах к родителям. Я как бы избегала страха и раздражения. А сейчас в разговоре с вами я не прячу своих чувств.
Клиентка обращается к своему внутреннему опыту, отслеживает свои переживания, размышляет и выражает отношения к своим суждениям. Место, из которого человек отражает многообразие своего внутреннего опыта, можно назвать внутренней, центральной позицией. Может быть, это то, что в житейской психологии называется стержнем. Часто можно услышать выражение: «Человек с внутренним стержнем».
Консультант: Когда вы произносили последнюю фразу, у вас изменилась поза: вы выпрямили спину, и голос стал громче.
К л и ент: Я чувствую себя сильнее... Я бы сказала, увереннее.
Консультант: Как звучит эта уверенность?
Клиент: Я смогу изменить ситуацию, потому что я хочу...
Консультант: Что вам для этого нужно?
Клиент: Мне нужно заниматься собой, работать с вами.
В данной сессии заземление состояло в том, что клиентка отразила свое чувство уверенности (это больше походило на внутреннюю позицию), выразила свои желания и определила пути, которыми она будет их реализовывать. Когда человек рассказывает о том, что ему предстоит сделать, то ему легче это сделать в реальности. При этом чем больше элементов из реальной ситуации присутствует в рассказе (описание места, присутствующих при этом людей, их возможных реакций, последствий произведенных действий и т. д.), тем легче реализовать намерения. Иногда мы используем воображение и предлагаем клиенту представить все, что он наметил. Можно сказать, что происходит моделирование ситуации.
Это завершающая часть консультативной сессии, которая в принципе, по структуре, соответствует окончанию процесса консультирования в целом.
Для того чтобы полнее представить процесс психологического консультирования, мы предлагаем еще один пример.
Молодая женщина 27 лет. Обратилась по поводу того, что стала чрезмерно нервной и раздражительной. Рабочий запрос звучал так: «Разобраться в причинах такой раздражительности, попытаться снизить ее и научиться быть более сдержанной». На первых четырех сессиях клиентка говорила о своей жизни, о своих отношениях с мужем. Пыталась разобраться в причинах своего поведения в конкретных жизненных ситуациях. В начале работы она испытывала трудности в выражении эмоций, извинялась за слезы и т. п. Особенно неловко чувствовала себя, когда говорила о «негативных» переживаниях, например, злости на мужа. Вот выдержка из четвертой сессии:

Клиент: Он (муж) пришел из спортзала, бросил сумку — разбирать ее буду я — и на кухню. Это значит, его нужно кормить. Ни одного вопроса о том, как у нас дела... а я целый день как проклятая дома! (Плачет.)
Консультант: Вы плачете и при этом отворачиваетесь. Мне кажется, вам тяжело, и вы за что-то себя осуждаете.
К л и е н т: Мне стыдно, что я реву здесь, не могу сдержаться. Стыдно, что я злюсь на мужа, ведь он работает, нас обеспечивает...
Консультант: Вы выглядите так, как человек, который испытывает боль, и мне хочется вас поддержать.
Клиент: Мне горько! Мне обидно и горько. Мне плохо, а муж этого не замечает.
Консультант: Может быть, ваши реакции раздражения — это крик, чтобы он обратил внимание, что вам плохо?
Клиент: Да, мне не хватает внимания. Мне кажется, он меня не понимает. Но самое ужасное, что я срываюсь на ребенке.
Консультант: Вас беспокоит то, что вы срываетесь на ребенке?
Клиент: Я понимаю, что это ужасно... (Клиентка какое-то время сидела молча, по выражению глаз создавалось впечатление, что она думает о чем-то важном, существенном. При этом слез в глазах не было. Возникла пауза.)
Консультант: Вы как будто куда-то погрузились. Где вы сейчас? Что с вами?
Клиент: Да... Но я не хочу сейчас об этом говорить...
Можно рассматривать такую реакцию клиентки как сопротивление, и если механически следовать контракту, то необходимо его преодолеть, чтобы клиент не отходил от важной части своего внутреннего опыта. В нашем представлении сопротивление имеет большое значение в процессе консультирования: во-первых, это сигнал того, что клиент соприкоснулся с чем-то важным; во-вторых, что ему трудно быть с этим; и, в-третьих, что срабатывают защиты, которые помогают человеку соприкасаться со своим болезненным опытом и сохранять устойчивость. Консультант следует за сопротивлением, предоставляет ему место. Как писали Грег Йохансон и Рон Куртц (19 Johanson G. and Kurtz R. Psychotherapy in the Spirit of the Tao Те Ching. Bell Tower. N.Y, 1991. P. 44.), «если человек говорит: "Я не могу думать сейчас", — терапевт вряд ли будет настаивать: "Нет, можешь!" Он, скорее, предложит слушать ту часть, которая не может думать. Возможно, эта часть больше расскажет о себе... Терапевт поддерживает защиты, следует за ними. Если мы закрываем глаза, терапевт может помочь, сказав: "Ты не должен смотреть на что-то, что ты не хочешь видеть"».
Консультант: Вам не обязательно мне об этом говорить. Мне кажется важным, что вы с этим соприкоснулись.
Клиент: Вы знаете, я впервые говорю с посторонним человеком и не испытываю неловкости. Мне кажется, что здесь меня принимают такой, какая я есть.
В начале следующей сессии клиентка выглядела очень собранной, как будто она на что-то решилась.
Клиент: Я целую неделю думала о том, о чем мы говорили в прошлый раз.
Из того, что сказала клиентка дальше, стало понятно, что во время предыдущей сессии она словесно не выражала того, что стало предметом ее размышлений после встречи. Получается, что в период между сессиями она сама проделала определенную работу. Это соответствует представлениям Карла Роджерса, который говорил, что изменения происходят в период между сессиями. Можно также вспомнить Милтона Эриксона, который рекомендовал клиентам длительные (не менее 1,5 часа) одинокие прогулки после каждой сессии.
Консультант: Вы хотите мне об этом рассказать? Клиент: Да. Я иногда злюсь на свою дочь. Мы с ней занимаемся физкультурой. Я вижу ее в спортивном костюме — толстую, неуклюжую... У меня иногда возникает такая ненависть. Хочется взять гимнастическую палку и стукнуть со всей силы. (Клиентка начинает сильно плакать, плечи сотрясаются от рыданий. Она выглядит глубоко опечаленной, выражение лица как у маленькой несчастной девочки.)
Консультант: Вам сейчас очень тяжело, и мне хочется вас поддержать.
Клиент: Мне страшно.
Консультант: Вы боитесь себя?
К л и е н т: Да, я боюсь, что я что-нибудь сделаю с ребенком, маленьким, беззащитным существом (рыдает).
Консультант: Как будто вы собой не владеете?
Клиент: Да, я не понимаю, что со мной происходит. Это же моя дочь, я ее люблю.
Консультант: На кого она похожа?
Клиент: Она вылитая я в детстве.
Консультант: Вы тоже были такой же полной?
Клиент: Да. Я была толстой, и мою маму это раздражало. Она была очень красивой, и ей было стыдно, что у нее такая дочь— уродина... Когда я стала постарше, я поняла, что она меня стесняется. Она никогда не брала меня на работу. Говорила, что если я не займусь собой, то останусь старой девой, никому не буду нужна. (Далее был длинный рассказ о том, как переживала клиентка по поводу своего внешнего вида, как это влияло на ее отношения с окружающими... и отношение к себе.)
Благодаря тому, что консультант принял клиентку со всем многообразием ее проявлений (в том числе и негативных), она смогла обратиться к раннему травматическому опыту, который способствовал формированию у нее неприятия себя. Это, в свою очередь, позволило ей увидеть, как она проецирует неприятие себя на дочь. Много времени было уделено опыту отношений клиентки со своими родителями — не только с матерью, но и с отцом, который «говорил матери, что она не права», но не смог защитить и т. д.
Очень часто в кабинете консультанта-психолога можно услышать такую фразу: «Я совершенно измучился, извелся.

Источник: Мастерство психологического консультирования / Под ред. А. А. Бадхена, А. М. Родиной. — СПб.: Речь, 2010. — 229 с.
Авторы: А. А. Бадхен, М. Я. Бадхен, С. М. Зелинский, М. М. Певзнер, М. Я. Соловейчик, Я. А. Тимошенков, К. В. Шилова, А. М. Родина