|
Страница 2 из 12
Глава 1.
Формирование и развитие сознания в теории Выготского – Леонтьева – Лурии.
Развитие психологии, в т.ч. возрастной, на рубеже третьего тысячелетия происходит в условиях кризиса ее методологии. В настоящее время, все еще остаются актуальными слова, написанные А.Н.Леонтьевым в 1975г.: «Расколовшись в свое время на гуманитарную и естественнонаучную, описательную и объяснительную, система психологических знаний дает все новые и новые трещины, в которых кажется исчезающим сам предмет психологии. Происходит его редукция, нередко прикрываемая необходимостью развивать междисциплинарные исследования. Порой даже раздаются голоса, открыто призывающие в психологию "варягов": "придите и княжите нами". Парадокс состоит в том, что вопреки всем теоретическим трудностям во всем мире сейчас наблюдается чрезвычайное ускорение развития психологических исследований - под прямым давлением требований жизни. В результате противоречие между громадностью фактического материала, скрупулезно накапливаемого психологией в превосходно оснащенных лабораториях, и жалким состоянием ее теоретического, методологического фундамента еще более обострилось. Небрежение и скепсис в отношении общей теории психики, распространение фактологизма и сциентизма, характерные для современной американской психологии (и не только для нее!), стали барьером на пути исследования капитальных психологических проблем… Нужно, однако, признать, что в последующие годы внимание к методологическим проблемам психологической науки несколько ослабло. Это, конечно, вовсе не значит, что теоретические вопросы стали меньше обсуждаться или о них стали меньше писать. Я имею в виду другое: известную методологическую беспечность многих конкретно-психологических, в том числе и прикладных, исследований».
Наш опыт преподавания возрастной психологии показал, что наибольшую трудность у студентов представляет освоение материала, связанного с пониманием процесса формирования сознания у детей. По этой причине, в данной главе, было решено привести обзор основных, фундаментальных теорий развития сознания, которые должны помочь студентам глубже понять механизмы «рождения» сознания и личности ребенка в процессе его совместной деятельности со взрослыми.
Первую попытку научной разработки проблемы сознания предпринял Лев Семенович Выготский (1896-1934). Становление Выготского как ученого совпало с периодом перестройки советской психологии на основе методологии марксизма, в которой он принял активное участие. В настоящее время, его труды составляют целостную научную линию, объединенную под общим названием культурно-исторической теории происхождения высших психических функций. В 20е годы ХХ века перед взором большинства психологов, искавших марксистское решение проблем своей науки, единственной альтернативой субъективному методу представлялся объективно - рефлексологический. Л.С. Выготский первый предложил взамен диады «сознание – поведение», вокруг которой вращалась мысль остальных психологов, сосредоточится на триаде «сознание – культура – поведение». При этом, центральной психологической проблемой выступило объяснение того, каким образом объективно заданная система культурных знаков (прежде всего речевых), шаг за шагом «вращивается» в индивидуальное человеческое поведение и изнутри организует его психическую регуляцию.
Сознание, согласно прямолинейной формуле Выготского той поры, выступало в виде «рефлекса рефлексов». В тоже время, речевой рефлекс для Выготского явление, качественно отличное от слюноотделительного рефлекса, с которым работал Павлов, и двигательного, с которым работал Бехтерев. В его понимании речевой рефлекс представлял мир культуры с его знаково-символитическими структурами. Речевые рефлексы, будучи «системой рефлексов социального контакта», сперва служат основой «коллективной координации поведения», а затем затормаживаются, образуя у индивида внутренний план его поведения.
Последующая работа в области дефектологии приводит Л.С.Выготского к выводу, что важным является «значение, а не знак. Переменим знак, сохраним значение». Из этой идеи следовал важный гуманистический вывод: ребенок, страдающий из-за дефекта мозга, приобщается к интеллектуальным богатствам человечества благодаря тому, что посредством новых знаков способен мыслить так же, как нормальный.
Таким образом, для Выготского центральной выступала категория знака, которая рождалась в процессе переосмысления теории условных рефлексов применительно к поведению аномального ребенка. Дознаковый (сигнальный) уровень был отграничен от знакового. Было показано, что благодаря речевым знакам субъект выходит за пределы собственного микроопыта и строит поведение по доступным каждому (в том числе аномальному ребенку) надындивидуальным программам, создаваемым обществом.
Дальнейшее изучение аномальных детей привело Л.С. Выготского к одной из центральных идей его общепсихологической системы – выделению двух уровней организации поведения – естественного и культурного. В поведении личности аномального ребенка он увидел «эксперимент природы» который нарушив нормальное психофизиологическое устройство человека, подверг испытанию возможности социальных сил. Как свидетельствовал опыт, последние решались посредством сотрудничества, через другого человека и проявлялись в двух планах – в прокладывании обходных путей значениями посредством знаков и в пробуждении мотивационной энергии личности, реагирующей на дефект неукротимым стремлением приблизиться к нормальному социальному типу.
В ходе изучения развития детских обобщений. Л.С.Выготский показал, что существует ряд этапов становления понятия. Первый этап характеризуется образованием синкретических представлений. Роль слова здесь незначительна. На втором этапе возникают различные формы комплексных образований , которые характеризуют связь образа и слова и определяют характер течения детской мысли. Особой формой комплекса является псевдопонятие. Псевдопонятие во многом похоже на истинное понятие, но отличается от него по способу построения. Третий этап представляют собой понятия, среди которых Л.С.Выготский выделил два вида: научные и житейские. Житейские понятия – есть высшая ступень обобщения наглядной ситуации. Но она не может являться высшей формой мышления. Это путь от конкретного к абстрактному. Высшей формой мышления является научное понятие, которое строится по обратному пути: от абстрактного к конкретному.
Эти исследования нашли широкое применение в психологии развивающего обучения. Согласно ему, ребенок не может самостоятельно открыть и освоить не только систему научных понятий, но и любое культурное орудие. Поэтому развитие детской психики обусловлено взаимодействием со взрослым, который открывает ребенку правила употребления различных орудий, раскрывает значения знаков и способов движения в системе научных понятий. Именно это приводит в конечном счете к высшим достижениям: осознанности и произвольности психики. Следовательно, роль взрослого, заключается не только в обеспечении его жизнедеятельности, но и в руководстве детским развитием. В дальнейшем, влияние идей Ж. Пиаже и П. Жане, поставивших проблему зависимости психических свойств индивида от его социальных связей, позволили Выготскому изучить процесс т.н. «интериоризации» - превращения «внешнего во внутреннее», интериндивидуального (происходящего в сфере общения) в интроиндивидуальное (образующее внутренний план поведения). Идея интериоризации задолго до Выготского осваивалась психологией: предпринимались попытки объяснить, каким образом отношения организма с внешним миром преобразуются во внутреннюю психическую среду. По Выготскому, эти отношения не только изначально социальны («диалогичны»), но и изначально обусловлены знаково-орудийными средствами, созданными историей культуры. Овладевая знаками (орудиями культуры), индивид приобретает способность управлять своим поведением. Знак - это инструмент, посредством которого человек «управляет мозгом и через него – собственным телом».
В своей книге «История развития высших психических функций» Л.С. Выготский впервые дал полное, развернутое изложение культурно-исторической теории развития психики. Ее основными положениями явились:
- В процессе культурно-исторического развития человек создал множество разнообразных орудий и знаковых систем, важнейшими из которых являются инструменты для трудовой деятельности, язык и системы исчисления, и научился пользоваться ими
- Благодаря использованию орудий и знаковых систем человек перестроил все свои психические функции.
- Людьми за исторический период их существования создано два типа орудий. С помощью одних они воздействуют на природу (орудия труда), с помощью других – на себя (знаковые системы)
- Применение орудий труда и знаковых систем в практической деятельности знаменцет начало перехода человека от непосредственных к опосредованным психическим процессам, где в качестве управления ими выстыпают как раз эти орудия и знаки.
- Обучение представляет собой передачу ребенку опыта пользования орудиями и знаками для того, чтобы он научился управлять собственной деятельностью и психическими процессами.
- Психология и поведение современного человека есть результат двух процессов: биологического созревания и научения.
- Всякая психическая функция в своем генезе имеет две формы: врожденну, или натуральную, и приобретенную, или культурную. Первая детерминирована биологически, вторая-исторически и является опосредованной.
- Первоначально способы использования знаков и орудий демонстрируется ребенку взрослым в общении и совместной предметной деятельности. Вначале орудия и знаки выступают как средства управления поведением других людей и только затем превращаются для ребенка в средства управления собой. Это происходит в процессе интериоризации, т.е. превращения межличностной функции управления во внутриличностную
Таким образом, в качестве целого, в рамках которого нужно раскрывать сущность сознания, у Л. С. Выготского выступает социальное поведение. В качестве исходного понятия, с помощью которого определяются все стороны исследуемого объекта – сознания – можно выделить речь. В речи лежит источник социального поведения и сознания. Механизм социального поведения и механизм сознания один и тот же. Речь и есть аппарат отражения других систем. Л. С. Выготский постулирует, что сознание изначально есть нечто целое. Положение о том, что сознание в своей внешней, экстериоризированной форме выступает как социальный опыт, как человеческая культура, побудило Л. С. Выготского к поиску структурной единицы, позволяющей передавать социальный опыт от субъекта к субъекту и присваивать его. Такой единицей, связующим звеном процессов общения и обобщения, по мнению Л. С. Выготского, является значение. Прослеживая генезис значения от его простейших форм (синкретов и комплексов) до наиболее развитой формы значения – научного понятия, Л. С. Выготский тем самым исследует становление, онтогенез сознания. Синонимом осознанности для него выступает системность организации значений, возможность переформулировок содержания высказывания, выражения одних значений через другие. Т. о., в качестве центрального понятия в представлениях Л. С. Выготского можно выделить значение как единицы функционирования сознания. Продуктом значения, по Л. С. Выготскому, является смыслообразование. Смыслообразующая деятельность значений приводит к определенному смысловому строению самого сознания. Т. е. Л. С. Выготский рассматривал вопрос о смысловом развитии значения, под которым он понимал тот факт, что в процессе развития ребенка как отнесение слова к предмету, так и выделение соответствующих признаков, кодирование данных признаков и отнесение предмета к известной системе категорий на остаются неизменными, а меняются по мере развития ребенка.
Также Л. С. Выготский рассматривал системное развитие слова, под которым он понимал важное психологическое положение, согласно которому за значением слова на разных этапах стоят разные психологические процессы, и т. о. с развитием значения слова меняется не только его смысловое, но и его системное психологическое строение.
Итак, значение присущее знаку (слову). Речевой знак – это психологическое орудие, посредством которого строится сознание. Механизм и источник сознания лежит в речи. Это положение можно назвать ключевым в теории Л. С. Выготского. Завершающего понятия у Л. С. Выготского нет, как нет и четкого проработки системы понятий, так как преждевременная смерть не позволила ему реализовать многие перспективные программы и идеи, которые были в последствии разработаны его учениками и последователями. Но его изложение проблемы сознания неизменно сопровождалось философской рефлексией. Именно Л. С. Выготский внес решающий вклад в разработку общепсихологической теории сознания, заложив фундамент в его изучении, обеспечив методологически правильную постановку задачи и обозначив основные направления для дальнейшего экспериментального исследования сознания.
Культурно-историческая теория Выготского породила крупнейшую в советской психологии школу, из которой вышли А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, П.Я. Гальперин, А.В. Запорожец, П.И. Зинченко, Д.Б. Эльконин и другие.
А. Н. Леонтьев продолжал разрабатывать идеи, намеченные Л. С. Выготским, но учитывал и основные положения С. Л. Рубинштейна. Методологической предпосылкой для его теории стало представление, согласно которому сознание человека является продуктом его деятельности в предметном мире.
Тем целым, в рамках которого следует раскрывать сущность сознания, у А. Н. Леонтьева выступает система общественных отношений. Таким образом, индивидуальное сознание как специфически человеческая форма субъективного отражения объективной реальности, может быть понято только как продукт тех отношений и опосредований, которые возникают в ходе становления и развития общества. Вне системы этих отношений (и вне общественного сознания) существование индивидуальной психики в форме сознательного отражения, сознательных образов невозможно. Психологические особенности индивидуального сознания только и могут быть поняты через из связи с теми общественными отношениями, в которые вовлечен индивид… Даже деятельностный подход в психологическом изучении явлений сознания позволяет понять их лишь при том непременном условии, что сама деятельность человека рассматривается как процесс, включенный в систему отношений, осуществляющий его общественное бытие. Т. е. А. Н. Леонтьев практически сам указывает на целое, в рамках которого необходимо изучать и генезис, и сущность сознания.
В качестве исходной категории в теории сознания А. Н. Леонтьева можно выделить категорию деятельности. Сознание человека является продуктом его деятельности в предметном мире. Деятельность – это динамическая система взаимодействий субъекта с миром, в процессе которого происходит возникновение и воплощение в объекте психического образа и реализация опосредованных им отношений субъекта в предметной деятельности.
В соответствии с категориями деятельности у А. Н. Леонтьева строится вся система понятий. Сознание – это высший уровень психического отражения действительности, присущей только человеку как общественно-историческому существу, которое эмпирически выступает как непрерывно меняющаяся совокупность чувственных и умственных образов, непосредственно предстающих перед субъектом в его "внутреннем опыте" и предвосхищающих его практическую деятельность.
Психическое отражение – это высший уровень отражения как всеобщего свойства материи, присущей только человеку, возникший в результате его деятельности.
Образ – субъективная картина мира или его фрагментов, одно из форм отражения объективной реальности.
Таким образом, все основные понятия теории А. Н. Леонтьев коррелирует с категорией деятельности.
В качестве центрального понятия раскрывающего механизмы сознания, в данной теории выступает понятие "образующие сознания", которое включает чувственную ткань сознания, значение и личностный смысл.
С точки зрения А. Н. Леонтьева, развитое индивидуальное сознание является многомерным. В явлениях сознания мы обнаруживаем, прежде всего, их чувственную ткань. Эта чувственная ткань и образует чувственный состав конкретных образов реальности. Функция чувственных образов состоит в том, что они придают сознательной картине мира чувство реальности. Чувственное содержание сознания выступает как переживание. Т. о., взгляды А.Н. Леонтьева соотносятся с представлениями С. Л. Рубинштейна, который также выделял переживание в качестве составного компонента сознания, но А. Н. Леонтьев, более детально анализируя это понятие, определяет переживание не просто через отношение, а как форму проявления чувственной ткани, чувственного содержания сознания. Глубокая природа чувственных психических образов состоит в их предметности, в том, что они порождаются в процессах деятельности, практически связывающей субъекта с предметным внешним миром. Как бы ни усложнялись эти связи и реализующие их формы деятельности, чувственные образы сохраняют свою изначальную, предметную отнесенность. Следующая образующая сознания – значение: "… у человека чувственные образы приобретают новое качество, а именно свою означенность". Как и Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев отводит определяющую роль значениями как образующим сознания, но коренное отличие его теории в том, что хотя А. Н. Леонтьев и определял функцию языка как носителя значений, но исходным понятием для него выступала деятельность. Т. е. А. Н. Леонтьев считал, что на формирование и развитие значений изначально влияет не язык, а предметные действия. Первоначально процесс овладения значениями происходит во внешней деятельности ребенка с вещественными предметами и в опосредованном его общении. Значения выступают и в качестве объектов сознания, и в качестве механизмов осознания, т.е. функционирующих в процессах презентирующих объективную деятельность. В этом функционировании значения выступают во внутренние отношения, которые связывают их с другими "образующими" индивидуального сознания.
Продолжая развивать идеи Л. С. Выготского, А.Н. Леонтьев выделяет третью образующую сознания – личностный смысл. Значения, по мнению А.Н. Леонтьева, не существуют в сознании только объективно, они субъективно окрашиваются, приобретают определенную пристрастность. Создание пристрастности человеческого сознания и есть функция личностного смысла. Если чувственная ткань связывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой жизни субъекта в этом мире, с ее мотивами. В системе сознания значения существуют, только реализуя те или иные смыслы. Личностный смысл, по мнению А.Н. Леонтьева, это всегда смысл чего-то. Личностные смыслы отражают мотивы, порождаемые действительными жизненными отношениями человека.
В своих последних выступлениях А. Н. Леонтьев наметил контуры нового подхода, в котором на первый план выдвигается проблема зависимости деятельности от образа мира. Вместо триады деятельность – сознание - личность предлагается следующее представление: психология образа – психология деятельности – психология личности. Образ мира может интерпретироваться как целостная система познавательных гипотез, генерируемых субъектом на разных уровнях, в том числе и на языке чувственных впечатлений. Любой конкретный образ возникает не как ответ на то или иное внешнее воздействие, а как результат подтверждения или перестройки уже имевшейся гипотезы. В функциональном плане образ мира и генерируемая в контексте этого образа познавательная гипотеза первичны по отношению к стимульному воздействию. Это есть форма познавательного движения "от субъекта на объект", являющегося начальным звеном каждого образа. Характер образа диктует выбор действия и операций по его настроению и проверке. Здесь деятельность является вторичной, производной от образа, а скорее всего, от целостной системы образов – образа мира. Деятельностное понимание природы образов исключает возможность их самоактивности или непосредственного взаимодействия друг с другом. Любая коррекция или обогащение образов возможны только на основе их включения в процессы деятельности. С другой стороны, сами образы могут стать предметом специальной деятельности, направленной на их видоизменение и преобразование. Субъективность образа следует понимать прежде всего как его субъектность (принадлежность субъекту), что предполагает указание на его активность и пристрастность. Но нельзя утверждать, что образ принадлежит только субъекту. Образ наделяется содержанием, принадлежащим также и предметному миру. Образ – это явление объекта субъекту, проявление свойств того и другого, и поэтому он принадлежит им обоим.
Т.о., сознание человека — это не плоскость и даже не емкость, заполненная образами и процессами. Это и не связи его отдельных "единиц", а внутреннее движение его образующих, включенное в общее движение деятельности, осуществляющей реальную жизнь индивида в обществе. Деятельность человека и составляет субстанцию его сознания. Это положение в теории сознания А.Н. Леонтьева можно рассматривать как ключевое.
Систему понятий в теории А.Н. Леонтьева можно оценить как законченную и не противоречивую. В качестве завершающего понятия можно выделить индивидуальное сознание, которое проявляется в индивидуальном стиле деятельности и опосредует его.
Таким образом, в своей теории А.Н. Леонтьев заложил основы экспериментального изучения сознания, в т.ч. изучения частных аспектов его проявления и функционирования.
В дальнейшем, представления о структуре психического образа получили свое развитие в работах В.П.Зинченко и Ф.Е Василюка Так, В. П. Зинченко предложил четырёхкомпонентную структуру сознания. В качестве четвёртой образующей сознания выступила биодинамическая ткань движения и действия. Но при этом вся структура сознания носит двухуровневый характер. В. П. Зинченко выделяет бытийный слой, включающий в себя биодинамическую ткань движения и действия и чувственную ткань образа, и рефлексивный слой, состоящий из смыслов и значений.
Такая образующая сознания, как значение, в работах В. П. Зинченко представлена как значение слова, как содержание общественного сознания, которое усваивается индивидом в процессе онтогенеза Значение представляет собой форму сознания, это, в свою очередь, осознание человеком своего бытия, это реальная психологическая "единица сознания". Различные виды значений В. П. Зинченко соотносит с другими образующими сознания. В этом соотношении отражена последовательность формирования этих видов значения в онтогенезе. Так операциональные значения вступают в связь с биодинамической тканью движения и действия, предметные значения – с чувственной тканью, а вербальные – с личностным смыслом.
Личностный смысл рассматривается как укоренённость индивидуального сознания в бытии человека, тогда как в значении отражается взаимосвязь общественного, культуры с индивидуальным сознанием субъекта. Личностный смысл, как образующая сознания, тесно связан с другими компонентами, а особенно – со значением, находящимся в рефлексивном слое сознания.
Биодинамическая ткань движения и действия в работах В. П. Зинченко представлена как функциональный орган субъекта, как наблюдаемая и регистрируемая внешняя форма живого движения. Понятие "живое движение" и его биодинамическая ткань он заимствовал из работ Н. А. Бернштейна. В этом понятии термин "ткань" – это, прежде всего, тот материал, из которого состоят произвольные движения и действия. Внутренняя картина движений и действий состоит из когнитивных, эмоционально-оценочных и смысловых образований. Подлинная целесообразность и произвольность движений и действий возможна тогда, когда слово входит в качестве составляющей во внутреннюю форму или картину живого движения. Чистую, лишённую внутренней формы биодинамическую ткань можно наблюдать при моторных персеверациях, в квазимимике, в хаотических движениях младенца. Биодинамическая ткань избыточна по отношению к освоенным скупым, экономным движениям, действиям, жестам.
Чувственную ткань В. П. Зинченко описывает как строительный материал образа сознания. Этот компонент структуры сознания вместе с биодинамической тканью движения и действия образует "материю" движения и образа, характерными свойствами которой являются реактивность, пластичность, управляемость. Эти две образующие тесно связаны как между собой, так и с другими компонентами сознания.
Такие образующие структуры сознания как значения и биодинамическая ткань движения и действия доступны внешнему самонаблюдению, анализу, различным формам регистрации, а смысл и чувственная ткань – лишь в некоторой степени доступны самонаблюдению. При этом, В. П. Зинченко отмечает, что образующие сознания могут трансформироваться друг в друга – чувственная ткань в биодинамическую, а личностный смысл – в значение. Образующие тесно связаны между собой и зависят друг от друга. Так, например, образ мира и смысл не могут существовать без биодинамической ткани движения и действия, без значений и материи языка, смысл всегда является смыслом чего-то.
Таким образом, в рефлексивном слое, значениях и смыслах, присутствуют следы, отблески, отзвуки бытийного слоя. Это связано не только с тем, что значения и смыслы рождаются в бытийном слое. Выраженное в слове значение содержит в себе не только образ. Оно в качестве своей внутренней формы содержит операционные и предметные значения, осмысленные и предметные действия.
Бытийный слой сознания несёт на себе следы развитой рефлексии, содержит в себе её истоки и начала. Смысловая оценка включена в биодинамическую и чувственную ткань, она нередко осуществляется не только во время, но и до формирования образа или совершения действия.
Таким образом, рефлексивный слой сознания одновременно является событийным, бытийственным. В свою очередь бытийный слой не только испытывает на себе влияние рефлексивного, но и сам обладает зачатками или исходными формами рефлексии. Поэтому бытийный слой сознания вправе можно назвать со-рефлексивным. И поэтому не может быть иначе, так как если бы каждый из слоёв не нёс на себе печать другого, они не могли бы взаимодействовать, взаимодополнять и даже узнавать друг друга.
Ещё одним вариантом, расширяющим и углубляющим представления об образующих сознание, является "психосемиотический тетраэдр" - модель образа сознания, предложенная Ф. Е. Василюком.
Рисунок № 1. "Психосемиотический тетраэдр» по Ф. Е. Василюку.
 |
П – предмет; Л – личностный смысл; э – эмоция, чувственная ткань личностного смысла; З – знак; п – чувственная ткань предмета; з – чувственная ткань знака; Зн – значение; зн – чувственная ткань значения.
Автор модели дополняет три образующих сознания: чувственную ткань образа, смысл и значения двумя новыми: предметным содержанием образа и словом – знаком.
В результате получается психосемиотический тетраэдр (рис. № 1), в котором перечисленные образующие сознания являются вершинами, соединенными рёбрами. Ведущую и объединяющую роль в тетраэдре играет чувственная ткань образа, которая, находясь внутри него, объединяет и опосредует другие образующие.
Таким образом. Ф.Е.Василюк дополнил число образующих сознания, выделенных А. Н. Леонтьевым, включив в него понятия предметного содержания и знака. Каждый из узлов образа – пограничная сущность, одной стороной обращенная к объективно существующей реальности (внешнего мира), а другой – к непосредственной субъективности, все же вместе эти узлы задают объем, в котором пульсирует и переливается живой образ. Внутренней составляющей образа является чувственная ткань, которая сгущается вблизи полюсов образа и получает здесь специфические для каждого полюса характеристики.
Параллельно с А.Н. Леонтьевым представления о природе сознания развивал А.Р. Лурия. Он поставил задачу представить в свободном виде основные положения, которые сложились в отечественной психологии, и сблизить эти положения с основными данными лингвистики. Теоретической предпосылкой научно-исследовательской работы А.Р. Лурии стали положения о языке и сознании, заложенные Л.С. Выготским, на что указывает сам автор. А.Р. Лурия акцентирует внимание на рассмотрении роли речи в формировании сознания человека. Он считает, что проблема психологического строения языка, его значения в онтогенезе сознания является одним из самых важных разделов психологии. Главная особенность сознания человека - это новые формы отражения действительности, отвлеченный рациональный опыт. По мнению А.Р. Лурии, способность человека переходить за пределы наглядного, непосредственного опыта и есть фундаментальная особенность его сознания.
Основное положение Л.С. Выготского, которое А.Р. Лурия использует в качестве методологии своих исследовательских разработок, заключалось в следующем. Для того чтобы объяснить сложнейшие формы сознательной жизни человека, нужно выйти за пределы организма во внешние условия общественной жизни, анализируя социально-исторические формы существования человека.
А.Р. Лурия рассматривает роль общественного труда в переходе от инстинктивных форм поведения к более сложным формам деятельности, опосредованным мотивами и целями. Вторым решающим фактором, определяющим переход от поведения животного к сознательной деятельности человека, он считает возникновение языка который привел к тому, что постепенно возникала целая система кодов, которые обозначали предметы и действия, позже эта система кодов стала выделять признаки предметов и действий и их отношения, и, наконец, образовались синтаксические коды целых предложений, которые могли формулировать сложные коды высказывания. Эта система кодов и получила решающее значение для дальнейшего развития сознательной деятельности человека.
Целым, в рамках которого следует изучать природу сознания, выступает деятельность, как и в теории С.Л. Рубинштейна. По мнению А.Р. Лурии, в результате общественной истории язык превратился в решающее орудие человеческого познания, следовательно, к проблемам сознания и отвлеченного мышления нужно подходить с позиции проблемы языка: Т.о., исходной категорией в теории сознания А.Р. Лурии является категория языка как сложной системы кодов, обозначающих предметы, признаки, действия или отношения, которые несут функцию кодирования; передачи информации и введения ее в различные системы. Эта система кодов ведет к формированию отвлеченного мышления и категориального сознания.
Таким образом, с точки зрения А.Р. Лурии, для того чтобы понять строение сознания, необходимо рассмотреть структуру языка.
Основной элемент языка, кодирующий опыт-слово. В психологической структуре слова А.Р. Лурия выделяет предметную отнесенность, значение, смысл, а также лексические функции.
Предметная отнесенность — это обозначающая функция слова (денотат), функция представления, замещения предмета. Благодаря ей мир человека как бы удваивается, и человек может произвольно управлять этим вторым миром в своем сознании.
Когда предметная отнесенность является выбором нужного значения из ряда возможных, т.е. слово становится центральным узлом для целой сети вызываемых им образов, говорят о коннотативных значениях-ассоциативных.
Собственно значение, которое выделял еще Л.С. Выготский, А.Р. Лурия называет термином "категориальное" или понятийное значение". Это наиболее важная функция слова, которое выходит за пределы предметной отнесенности, мы понимаем способность слова, не только замещать или представлять предметы, не только возбуждать близкие ассоциации, но и анализировать предметы, вникать глубже в свойства предметов, абстрагировать и обобщать их признаки. Обобщающую и анализирующую функцию слова мы и называем "категориальным значением". Значение является объективным отражением системы связей и отношений.
Понятие "смысл", которое также выделял еще Л. С. Выготский, А. Р. Лурия определяет как индивидуальное значение слова, выделенное из объективной системы связей, оно состоит из тех связей, которые имеют отношение к данному моменту и к данной ситуации. Это привнесение субъективных аспектов значения.
По мнению А. Р. Лурии, лексические функции – это вхождение слова в известные классы смысловых отношений. Т. е. слово располагает аппаратом, который создает потенциальную необходимость связи одних слов с другими, обеспечивая переход от единичных слов к их синсематическим связям.
Все эти составляющие структуры слова, с точки зрения А. Р. Лурии, и являются важнейшим механизмом, который дает возможность сделать из слова основное орудие сознательной деятельности человека.
Таким образом, в качестве центральных в теории А. Р. Лурии можно выделить понятия предметной отнесенности, категориального значения и смысловых отношений.
А. Р. Лурия приходит к выводу, что учение о развитии смыслового и системного значений слова может быть одновременно обозначено как учение о смысловом и системном развитии сознания. Это положение, а также выделение психологической структуры слова может быть названо ключевым теоретическим положением теории сознания у А. Р. Лурии.
В качестве завершающего можно выделить понятие индивидуального сознания, опосредованного индивидуальным стилем речи и проявляющегося в нем.
Общепсихологические теории сознания, разработанные в отечественной психологии школой Выготского – Леонтьева – Лурии, выступили методологическим обоснованием для проведения экспериментальных исследований происхождения, структуры и функционирования сознания, в т.ч. лиц разного возраста.
Особое место в психологии сознания заняло понятие «Образ мира», которое впервые ввел А.Н.Леонтьев в 1975г. С этого момента, начинают принципиально различаться понятия "мир образов", т.е. отдельных чувственных впечатлений, и целостный "образ мира", в котором живет и с которым активно взаимодействует человек. А.Н.Леонтьев акцентирует внимание на том, что животные и человек живут в предметном мире, который с самого начала выступает как четырехмерный: трехмерное пространство и время (движение), которое представляет собой объективно реальные формы бытия. Из данного положения вытекает, что "жизнь животных с самого начала протекает в четырехмерном, предметном мире, что приспособление животных происходит как приспособление к связям, наполняющим. мир вещей, их изменениям во времени, их движению; что, соответственно, эволюция органов чувств отражает развитие приспособления к четырехмерности мира, т.е. обеспечивает ориентировку в мире, как он есть, а не в отдельных его элементах".
Обращаясь к человеку, А.Н.Леонтьев вводит еще одно понятие - понятие о пятом квазиизмерении, в котором открывается человеку объективный мир. Квазиизмерение выступает как смысловое поле, система значений. Объясняя введенное понятие, А.Н.Лентьев приводит очень наглядный пример: "когда я воспринимаю предмет, то я воспринимаю его не только в его пространственных измерениях и во времени, но и в его значении. Когда, например, я бросаю взгляд на ручные часы, то я, строго говоря, не имею образа отдельных признаков этого предмета, их суммы, их "ассоциативного набора". На этом, кстати сказать, и основана критика ассоциативных теорий восприятия. Недостаточно также сказать, что у меня возникает, прежде всего, картина их формы... Я воспринимаю не форму, а предмет, который есть часы".
Иными словами, психология образа начинает выступать как" конкретно- научное знание о том, как в процессе своей деятельности индивиды строят образ мира - мира, в котором они живут, действуют, который они сами переделывают и частично создают; это - знание также о том, как функционирует образ мира, опосредствуя их деятельность в объективно реальном мире…. Мы действительно строим, но не Мир, а Образ, активно "вычерпывая" его, как я обычно говорю, из объективной реальности"
Выдвигая тезис о том, что мир в его отдаленности от субъекта амодален, доказывая этот тезис, А. Н Леонтьев указывает на то, что некоторые свойства неодушевленных вещей мира обнаруживаются только во взаимодействии с живыми чувствующими организмами, т. е. во взаимодействии "объект-субъект", в "специфических эффектах, зависящих от свойств реципирующих органов субъекта и именно в этом смысле они являются модальными, т.е. субъективными".
При этом совмещенность модальностей становится условием по отношению к образу. Она выражает пространственность вещей и существование их во времени. Именно поэтому образ является продуктом не только симультанного, но и сукцессивного совмещения, "никто из нас, вставая из-за письменного стола, не отодвинет стул так, чтобы он ударился о книжную витрину, если знает, что витрина находится за этим стулом. Мир сзади меня присутствует в картине мира, но отсутствует в актуальном зрительном мире. От того, что у нас нет панорамного зрения, панорамная картина мира не исчезает, она просто иначе выступает".
У человека, в отличие от животных, мир приобретает в образе пятое квазиизмерение, которое является "переходом через чувственность за границы чувственности, через сенсорные модальности к амодальному миру. Предметный мир выступает в значении, т. е. картина, мира наполняется значениями. Углубление познания требует снятия модальностей и состоит в таком снятии, поэтому наука не говорит языком модальностей, этот язык в ней изгоняется. В картину мира входят невидимые свойства предметов: а) амодальные - открываемые промышленностью, экспериментом, мышлением; б) "сверхчувственные функциональные свойства, качества, такие, как "стоимость", которые в субстрате объекта не содержатся. Они-то и представлены в значениях! … знания, мышление не отделены от процесса формирования чувственного образа мира, а входят в него, прибавляясь к чувственности".
В своей статье "Образ мира и психологическое изучение мышления" (1984), В.В.Петухов акцентирует внимание на том, что определение понятия "Образ мира" "является открытым, и его наполнение конкретным эмпирическим содержанием еще далеко не завершено. Необходимость введения и разработки подобных понятий осознается многими исследователями, работающими в разных предметных областях".
Вскрывая операциональное содержание понятия образа мира применительно к психологическому исследованию мышления, В.В.Петухов обращает внимание на то, что, возможность постановки и обсуждения проблемы образа (или представления) мира содержится в следующих двух теоретических положениях. Первое - это положение о том, что всякое психическое явление или процесс - будь то восприятие окружающей действительности или размышление о ней- имеет своего носителя, субъекта. Второе - заключается в том, что окружающий субъекта мир должен быть открыт, представлен ему определенным образом, т. е. стать для него также целостной психической реальностью. Этим и обосновано введение понятия представления мира как психологического. Согласно В.В.Петухову раскрытие содержания этого понятия требует обсуждения трех основных утверждений:
1)представление мира должно существовать;
2) представление мира существует (т. е. обнаруживается как психическая реальность);
3) представление мира может существовать как предмет науки (т. е. доступно объективному психологическому изучению).
Относительно первого утверждения следует отметить, что "Образ мира является тем постоянным и никогда не исчезающим фоном, который предваряет любое чувственное впечатление и на основе которого последнее только и может приобрести статус составляющей чувственного образа внешнего объекта" (Смирнов,1983, с. 61).). Показать необходимость существования представления мира - значит, отличить его от представления, знания о мире - обычного предмета рефлексии. Проводя это различение в структурном, функциональном и генетическом планах, В.В.Петухов приходит к выводу, что "в структурном плане удобно воспользоваться различением ядерных и поверхностных структур образа мира, которое предложено С. Д. Смирновым (1982, 1983). Согласно последнему, "образ мира является ядерным образованием по отношению к тому, что на поверхности выступает в виде чувственно (модально) оформленной картины мира", кроме того поверхностные структуры образа мира могут оформляться не только чувственно, но и рационально.
В функциональном плане представление мира присуще человеку по его "родовому" определению - как носителю сознания, отражает практическую "вовлеченность" человека в мир и связано с реальными условиями его общественной и индивидуальной жизни. "Таким образом, ядерные структуры можно (по их функции) определить как фундаментальные опоры существования человека в качестве сознательного существа, отражающие его действительные связи с миром и не зависящие от рефлексии по их поводу. Структуры же поверхностные связаны с познанием мира как специальной целью, с построением того или иного представления о нем (менее и более глубокого). Понятно, что в генетическом плане представление мира должно быть более ранним образованием (чем любое представление о нем), тесно связанным, в частности, аффективной сферой".
Таким образом, представление мира - предметного и социального - составляет основу психической (сознательной) жизни и деятельности субъекта, является фундаментальным условием развития его познавательных процессов.
Обращаясь к обсуждению возможности субъективного обнаружения ядерных структур, В.В.Петухов отмечает, что "поскольку представление мира есть опорное условие психической жизни, которое обычно не рефлексируется субъектом, то обнаружение, открытие его "для себя" происходит преимущественно в форме специфических непосредственных переживаний, чувств. Это, в частности, чувство внутренней определенности, самоочевидности чего-либо (в том числе самого себя), которое и является подчас единственной опорой возможности указания на его существование… эти переживания составляют универсальный фон любого предметного знания, именно через них предмет впервые "появляется" для субъекта в еще не ясном, недифференцированном внешне, но уже внутренне определенном виде… Для обнаружения субъектом "естественных" и "не заметных" ему самому основ собственной психической деятельности (в том числе познавательной) необходимы объективно-практические условия, обстоятельства. Это должны быть условия, провоцирующие "утрату" и смену представления привычных объектов, знаний, способов поведения: от ситуаций творческой, "не решаемой" мыслительной задачи до обстоятельств, приводящих к личностному кризису". Указание условий, позволяющих обнаружить реальность представления мира, открывает путь к его объективному психологическому изучению: ядерные и поверхностные структуры начинаю различаться не по своему психическому материалу, а по функциям. "У ядерных структур нет никакой иной, самостоятельной области реальных проявлений (и никакого особого языка), кроме той же самой действительности психической жизни, частью (куском) которой являются они сами. Поэтому положение об амодальности образа мира не должно быть поводом для поиска какой-то новой, еще не открытой "внемодальной" реальности (и тем самым мистифицирования ее). Способы представления мира открыты исследователю в материале уже известных и традиционно изучаемых психических явлений и процессов. Ядерные структуры образа мира амодальны в том смысле, что они безразличны по отношению к модальности своего поверхностного оформления. Они могут находить свое воплощение в любой конкретной сфере психической действительности… Эти и подобные им факты позволяют определить специфику адекватной единицы эмпирического изучения представления мира. Такой единицей должно быть определенное единство, с одной стороны, ядерных структур (т. е. самого этого представления) и, с другой - структур поверхностных (т. е. любого знания о мире), в которых оно проявляется и психологически закрепляется".
Такое интегральное образование как Образ мира несет в себе следы всей предыстории психической жизни субъекта. Следовательно, должна быть структура субъективного опыта, организующая эти следы, позволяющая им быть строительным материалом и реальными регуляторами субъективного образа мира. Е.Ю.Артемьева (1980) описала данную структуру в виде трех-слойного образования:
Первый слой, т.н. «перцептивный мир», регулируется системой значений и смыслов, его элементы модально представлены, хотя и могут быть результатом обработки в процессе отражения в представлениях и рече-мыслительного этапа.
Во втором семантическом слое, "картине мира", следы деятельности, зафиксированны в виде отношений являющихся результатами всех трех ступеней генеза следа: сенсорно-перцептивного, представленческого, мыслительного и зафиксированы в виде многомерных отношений: типа хороший—плохой, сильный—слабый и т.д. По своей природе они близки к семантикам — системам так или иначе понимаемых "значений". Об этом слое можно говорить как о переходном между поверхностными и ядерными структурами, т.к. он уже несет в себе кроме представления о мире некоторую целостную его свертку.
Третий слой, «Образ мира» в узком смысле, представлен амодальными структурами, образующимися при "обработке" семантического слоя. До сих пор неизвестно устройство его структуры. Артемьева показала, что разделителями элементов первой очереди являются адаптационные координаты: противопоставление «опасный—неопасный»,. разделители второй очереди - связаны с разбиением элементов на объекты, ситуации, явления. Кроме того, существенным разделителем является разделение по типу замещающей реальности.
Связь между семантическим слоем и образом мира в узком смысле гипотетически представляется следующим образом: «самая глубокая структура - внемодальна и относительно статична, так как перестраивается только в результате осуществления действия (такта текущей деятельности), сдвигающего смыслы после достижения или не достижения цели, если цель признается фильтрующими системами достаточно значимой. Семантический слой — картина мира — являет собой структурированную совокупность отношений к актуально воспринимаемым объектам. Она тесно связана с собственно восприятием, в том числе с модальными его аспектами. Она более подвижна, управляется из глубины образом мира, а строительный материал ей поставляет "перцептивный мир" и, возможно, непосредственно восприятие. Картина мира находится в своеобразном отношении гомоморфизма с образом мира: Образ мира управляет ею, отражаясь частью своих (в своем языке представленных) отношений, а картина мира "передает" ему синтезированные по разномодальным свойствам отношения к объектам, связанным с предметом текущей деятельности".
Если испытуемому внутри некоторой модальности восприятия презентируется объект и предлагается описать его. «первое, что происходит при встрече с объектом — это осознание самой общей коннотативной составляющей его "старого", хранимого в субъективном опыте, смысла — актуализация смысла. Во второй фазе процесса происходит настройка сенсорных систем на вычерпывание определенного типа информации, актуализированного смыслом. На этом этапе как раз и происходит формирование чувственной ткани…
Когда время предъявления объекта ограничено длительностью фазы "первовосприятия", тогда новый смысл не образуется, если только в эксперименте не предъявляются объекты, способные нанести вред испытуемому или показаться ему опасными. В системы обработки, соответствующие перцептивному миру, не поступает информация от сенсорных систем, "вычерпывающих" специально организованную, потребную для текущей деятельности информацию (ведь настройка сенсорных систем еще не произошла), "старый" обобщенный смысл транслируется непосредственно в системы, соответствующие "картине мира", и в силу отсутствия конфликта между "старым" и "новым" смыслами не производит никакой перестройки в "образе мира". Взаимодействие с объектом проходит вхолостую для формирования субъективного опыта — разумеется, если нет дополнительных, не входящих в экспериментальную ситуацию в чистом виде, обстоятельств и побочных значимых факторов. В реальной жизни подобным экспериментальным ситуациям, возможно, аналогичны случаи пассивного, полевого восприятия индифферентных объектов (объектов, не несущих опасности), а также варианты патологического отключения семантических регуляторов настройки сенсорных систем или отключение дополнительных операторов, соответствующих слою "перцептивного мира".
Если же дефицита времени контакта с объектом нет, то весь цикл работы с объектом осуществляется полностью, хотя невключение этого контакта в значимую деятельность, как мы постараемся показать, и редуцирует результаты работы. Так же, как в рассмотренном выше случае (дефицита времени контакта), "Образ мира" поставляет информацию, позволяющую обобщенно опознать объект (опознать его обобщенный семантический код). Этот акт опознания обеспечивает выбор замещающей реальности и запускает регуляторы настройки сенсорных систем. Сенсорные системы, в свою очередь, поставляют информацию операторам "перцептивного мира", формирующим модальный или другой — частный — смысл объекта. В этом слое объект еще не представлен в своей чувственной конкретности — замещающая реальность в случае неадекватности (например, недостатка информации для уточнения семантической квалификации) может быть заменена: к сенсорным системам отправляются корректирующие запросы. Одновременно осуществляется взаимодействие систем и "перцептивного мира" и "картины мира", имеющее своей целью уточнение замещающей реальности, формирование запросов к сенсорным системам, сортировку кодов, иногда — соотнесение модальных кодов…Если, например, модальность предъявления не согласуется со шкалами задаваемого извне семантического дифференциала, то положение может быть подправлено операторами слоя "картина мира", переформировывающими коды в другую модальность. В этом же слое, происходит интерпретация шкал СД согласно выбору замещающей реальности.
Установив, что при времени экспозиции между 150 мсек и 300 мсек, опознание может протекать на уровне использования семантического кода, при этом время, необходимое для семантического опознания, меньше времени, необходимого для опознания в традиционном смысле. Е.Ю. Артемьева формулирует гипотезу "первовидения" — представления о том, что поаспектному, модальностно-категориальному восприятию визуально представленного объекта мира предшествует его целостное семантическое оценивание
Таким образом было показано, что семантический код объекта является реально используемым инструментом работы человека с объектом при разных целях этой работы: опознании, запоминании, собственно оценивании.
Е.Ю. Артемьева показала, что существует всеобщий способ атрибутирования, единый код объектов. Единство этого кода позволило ей предположить, что в случае, взаимодействия с модально представленными объектами осуществляется механизма межмодального переноса. При этом, метафора выступает межсистемным переносом, осуществляя переход от одной категориальной системы к другой, от одной классификации объектов мира — к другой, перенос из одной модальности в другую. Она указала на то, что в зависимости от того, сколь далека одна из составляющих системы от другой, можно говорить о глубине метафоризации, о типе и глубине метафоры.
Учитывая, что объект мира является человеку без указания, в какой модальности его надо воспринимать и на основании какой информации включать в деятельность, а, следовательно, человеку полагается не вещь как таковая, а те ее аспекты, которые значимы для истории индивидуальных деятельностей в данной модальности, Е.Ю.Артемьевой было предположено существование разных семантических кодов. объектов мира в разных модальностях. В ходе экспериментальных исследований было доказано, что зрительная модальность преимущественно обслуживает антропоморфное (социальное значение) оценивание объектов, а тактильная и вкусовая больше приспособлены для семантической оценки объектов с точки зрения их гедонистической ценности.
Само существование возможности быстрого подбора объекта с близким семантическим кодом среди объектов другой сенсорной модальности и даже другой природы заставило Е.Ю.Артемьеву предполагать, что есть некоторая единая для всех объектов мира психологическая реальность, переживание которой и порождает семантическое атрибутирование. В этом случае, шкалы семантического дифференциала выступают метафорами проектирующими эту реальность в систему атрибутивных прилагательных естественного вербального языка.
Если обратиться к основным факторам семантического пространства — силе, оценке, активности, то нетрудно указать, какие предметы оценивает каждый из них. Очевидно, шкалы фактора силы главным образом акцентированы на атрибуцию свойств вещей физического мира; шкалы фактора оценки атрибутируют антропоморфные (и социальные) явления:шкалы фактора активности — действия. Следовательно, основными оцениваемыми реалиями, основными типами предметов являются вещи, явления и действия.
Эти базисные классы, согласно Е.Ю.Артемьевой могут порождать существенно более богатую типизацию предметов. Эксперименты по трактовке шкал выявили, по крайней мере, следующие типы предметов:
1) вещи мира;
2) инструменты;
3) существа;
4) социальные существа;
5) предметы действия;
6) субъекты воздействия;
7) ситуации "человек—мир";
8) ситуации "человек—люди".
Естественно, данный список не является полным. Понятно, что «каждый раз, когда специальный объект непосредственно включен в деятельность контекст деятельности однозначно определяет, какой тип предметов, какая психологическая реальность описывается, следовательно — какой тип интерпретации шкал преимущественно используется. В случае же, когда предлагается шкалировать объекты как таковые, без явного задания деятельностного контекста, следует говорить о замещающей реальности — том типе предметов, ассоциации с которыми шкалируются в эксперименте».
Эти соображения позволили Е.Ю.Артемьевой предположить, что «природа семантического оценивания лежит в идентификации воспринимаемого объекта или ситуации со следом эмоционального состояния. Часто эта связь объекта и следа эмоции является не однозначной. Объект мира сопоставляется с одной из замещающих реальностей, которые, в свою очередь, непосредственно или опосредованно проектируются в реальность эмоциональных состояний. Кстати, именно поэтому разумно пытаться вводить понятие глубины метафоры — длины цепочки межсистемных переходов.»
Исследуя генез смысла в реальной предметно-практической деятельности. В.П.Серкин показал, что становление значения объекта как инструмента, начинающегося с фазы предметно-неспецифического отношения к нему и кончающегося откровенным денотатом. Е.Ю.Артемьева отметила, что одна из возможных интерпретаций этих результатов состоит в том, что на первой фазе оценивания замещающая реальность не выбрана, не организована, а при овладении инструментом она однозначно задана деятельностным контекстом.
Существенными для понимания функционирования смыслов в обществе являются проблемы генеза групповых смыслов и изменения их при воздействиях. Некоторые соображения по этому поводу также будут изложены в этой главе.
Предметно-практическая деятельность, разумеется, не является единственным источником смыслов. Источником смыслов становится также индивидуальное присвоение общественно порожденных значений.
Одним из основных процессов, связанных с присвоением смыслов, является обучение. Е.Ю.Артемьева убедительно показала, что преподавание любого вузовского курса или школьного предмета состоит не только из трансляции предметного содержания, но и из передачи трудно контролируемых, иногда неосознаваемых и нигде не фиксированных субъективных особенностей опыта преподавателя.
Развивая, высказанную А.Г.Шмелевым гипотезу проекции, заключающуюся в предположении, что конфигурация семантического пространства для стимулов, оцениваемых по шкалам личностного семантического дифференциала, является отражением личностных особенностей самого объекта. Е.Ю.Артемьева в ходе экспериментальных исследований, показала, что типология свободных описаний несемантизированных изображений коррелирует с разделением субъектов на активно принимающих фрустрирующие ситуации и на принимающих их пассивно; связана с типологией по качествам "рисковый—осторожный" и по мотивации достижения—мотивации избегания, а также факт, что особенности семантической продукции (кодов, описаний и т.п.) сопоставимы с особенностями манипулятивного статуса (активности принятия задачи, симультанностью организации хранения следов и т.п.). позволили Е.Ю.Артемьевой сделать вывод о единстве личностно-эвристического и семантического анализа субъекта. Указанные выводы позволили подойти к предсказанию успешности конкретного вида деятельности субъекта по его семантическим характеристикам, а также определеить возможности метода психологии субъективной семантики для построения профессиональных типологий и выяснения механизма дифференциации психологических структур различных видов труда.
В связи с решением конкретных клинических задач Е.Ю.Артемьевой были показаны варианты патологических изменений генеза и актуализации смыслов при раличных психических заболеваниях.
Таким образом, представленные механизмы порождения и развития сознания позволяют психологу, в его практической деятельности, достаточно полно проследить процесс социализации индивида и его последующее превращение в личность, что является одним из важнейших условий определения задержек на пути развития ребенка и их устранения.
|
Лекции и практикум по психологии