|
К.М. Романов
Представлен психологический анализ расставания как феномена человеческого бытия. Выделены виды расставания, дана подробная характеристика этапов расставания.
Ключевые слова: расставание, личностно значимое событие, виды расставания, стадии расставания, стадия ожидания, стадия прощании, стадия разлуки.
Среди многообразия жизненных событий, из которых складывается человеческое бытие, особое место занимает расставание. Значимость его определяется хотя бы тем, что оно сопровождает человека на протяжении всей жизни от рождения и до самой смерти. Никто не знает, сколько расставаний переживает он за все это время и какие психологические последствия они для него имеют. Уже сам факт вхождения ребенка в жизнь содержит в себе момент расставания. Точно также и смерть есть расставание человека с родными и близкими, со своим домом, со всем тем, что наполняло его бытие. Вся жизнь есть одно длительное и болезненное отделение: в момент появления на свет ребенок отделяется от матери, затем в молодости - при отрыве от семьи, еще шире - от общества, а конкретнее - от того, кого любишь. Получается так, что на протяжении своей жизни человек вольно или невольно вынужден постоянно расставаться с значимыми для него людьми, выходить из различных социальных групп и в конечном итоге «он непременно отделяется от себя самого и обязан отделиться от жизни» [1, с. 127].
Феномен расставания достаточно хорошо представлен в художественной литературе, в изобразительном искусстве, в фольклоре, в музыке. Причем оно всегда изображается авторами как существенный элемент человеческого бытия. Например, мы проанализировали 437 русских песен и романсов и установили, что 183 из них (42 %) посвящены расставанию [2]. Важно заметить, что оно показано там как необыкновенно значимое и предельно драматичное для человека событие, порождающее глубокие душевные страдания, потерю смысла жизни, кризисные состояния и т.п. Расставание представлено в одном из древнейших литературных памятников - в «Слове о полку Игореве». Феноменология расставания ярко и драматично изображена также и в известном библейском сюжете Тайной вечери. Во-первых, это глубокая скорбь всех участников расставания. Во- вторых, это особое отношение Иисуса к своим ученикам. Озабоченность их судьбой, обращение с горячей молитвой к Отцу о том, чтобы он позаботился о них. В-третьих, это последние слова напутствия: как им жить без него, как относиться друг к другу, чего опасаться. В- четвертых, это духовная поддержка, надежда и вера в предстоящую встречу. Все это говорит о том, что расставание является чрезвычайно значимым событием в жизни человека.
Как это ни парадоксально, но проблема расставания как целостного явления остается не изученной в психологии. Существует огромное множество всевозможных расставаний, отличающихся друг от друга по содержанию, по форме, по значимости, по продолжительности и по многим другим параметрам. Поэтому довольно трудно вместить их в рамки одного определения. Наиболее ярко феноменология расставания представлена в тех случаях, когда оно является значимым для человека. Расставание - это жизненно важное событие, приводящее к частичному или полному нарушению привычных
форм общения субъекта с другим человеком и к изменению (частичному или полному) значимых отношений и бытия, в целом. В подобных случаях расставание является критическим для человека событием со всеми вытекающими из этого последствиями [3]. Особенно губительным и невосполнимым по психологическим последствиям оно оказывается для детей младенческого возраста [4].
Такое понимание расставания определяется известным в психологии положением о социальной природе человека, т.е. об абсолютной необходимости других людей (прежде всего значимых) для его развития и существования как субъекта, как личности и как неповторимой индивидуальности (М.М. Бахтин [5], С.Л. Рубинштейн [6], А.У. Хараш [7] и др.). Поэтому среди многообразия критических ситуаций расставание должно занимать достаточно важное место, ибо здесь затрагивается очень существенный момент человеческого бытия - его диалогичность. М.М. Бахтин - один из основателей учения о диалогической природе сознания и личности - писал: «Душа активно создается и положительно оформляется ... и завершается только в категории другого ... душа постулирует вненаходя- щуюся любящую активность другого» [5, с. 154]. С.Л. Рубинштейн рассматривал личность как «коллективного субъекта»: «личность - это содружество субъектов, ... я есть на самом деле Мы» [6, с. 211]. Он неоднократно подчеркивал, что «человек начинает существовать как человек только через свое отношение к другому человеку» [6, с. 388]. При этом важная роль отводится именно отношениям любви, которая выступает как «утверждение бытия человека». Согласно позиции С.Л. Рубинштейна, такое утверждение имеет двухсторонний смысл: любящий начинает существовать для другого - любимого, т.е. обретает подлинно человеческое существование; «предмет любви» (любимый) получает усиление утверждения собственного существования за счет того, что он для другого «самый существующий из всех существующих» [6, с. 386] и за счет глубокого понимания его индивидуальности любящим. Эти процессы А.У. Хараш называет феноменом личностного подтверждения, осуществляемого в диалогическом или референтном общении [7]. Приоритет значимого общения в процессе «оформления» человеческой души признается неоспоримым не только в отечественной, но и в зарубежной психологии.
В связи с вышеприведенными положениями значимое расставание можно рассматривать как ситуацию разрушения сложившегося способа социального бытия человека и возможных изменений в личностной структуре, которая по сути своей и представляет интери- оризированную его (социального бытия) форму. Отделение от наиболее значимой сферы социального бытия - сферы межличностных отношений - в первую очередь означает фрустрацию потребности в значимом общении (любви, дружбе), которая выступает самой фундаментальной или, как назвал ее С.Л. Рубинштейн, «острейшей, первичной» потребностью человека. «Распад эмоциональных отноше-
ний, - пишет Л.Я. Гозман, - является для человека исключительно тяжелым переживанием и оказывает серьезное деструктивное воздействие на его психическое и соматическое состояние» [8, с. 151].
Для изучения феномена расставания мы провели эмпирическое исследование, в котором приняли участие 200 человек разных возрастных категорий (25 человек дошкольного возраста, 25 человек младшего школьного возраста, 50 человек подросткового возраста и 50 человек юношеского возраста). Одним из инструментов исследования мы использовали методику сочинения по соответствующей тематике. Прежде всего, следует подчеркнуть, что состояние расставания действительно очень тягостно для человека. Никто из обследованных нами студентов и школьников не назвал его радостным для себя событием. Из научной литературы и психотерапевтической практики известны связанные с личностно значимым расставанием случаи тяжелых заболеваний и даже суицидов.
Исследование показало, что расставание как личностно значимое событие оказывает очень существенное влияние на душевную жизнь человека и захватывает все психические процессы и поведение. По результатам проделанного анализа, в структуре субъективной картины расставания наиболее представленными оказались суждения, относящиеся к следующим категориям: мышление, эмоциональная сфера и сознание (соответственно 29,4 %, 27,1 % и 10,4 %). Далее следуют категории: память - 7,2 %, воля - 7,1 %, мотивационная сфера - 7,1 %, и в совсем небольшом процентном соотношении находятся ощущение - 2,2 %, воображение - 1,7 %, восприятие - 1,4 %. Довольно представительное место в общей картине расставания занимает категория поведение - 10,4 %. Суждения данной категории характеризуют, прежде всего, непосредственный момент прощания.
Как и всякое значимое событие, расставание определяет содержание и характер душевной жизни человека. Можно сказать, что он погружается в эту реальность, идентифицируется с ней и живет ею. Фактически в ней концентрируется пространство и время его реального бытия. Его Я постоянно находится здесь, независимо от того, где он находится физически и чем занимается. Эта реальность становится своеобразным центром притяжения всех душевных функций: мышления, памяти, внимания, восприятия, ощущения, воображения, эмоций, желаний, воли. Человек не может освободиться от соответствующих мыслей, воспоминаний, образов, фантазий, желаний, намерений. Они становятся буквально навязчивыми. Ядром всей душевной жизни делается отрицательное по знаку эмоциональное состояние, которое может иметь форму тревоги, тоски, грусти, опустошенности, страха, паники, горя, потери смысла жизни, вины. Соответствующую смысловую и эмоциональную окраску получают все познавательные процессы и мировосприятие в целом. В результате возникает особое интегральное душевное состояние, характер-
ное именно для расставания. Оно очень многолико по содержанию, структуре составляющих его субъективных элементов, интенсивности, уровню осознаваемости, динамике и другим особенностям [9].
Характерным для субъективной картины расставания является особое чувство частичной или полной потери себя. Человеку кажется, что его душа (или он сам) осталась где-то в прошлом, в той реальности, с которой он расстался: в родном доме, в близком человеке. Чем более значимо расставание, тем выраженнее это чувство. Поэтому в разлуке человек мысленно и эмоционально все время возвращается туда (поэтому такой выраженной оказывается категория памяти). Его Я как бы привязано к реальности, находящейся в ином пространстве и времени. Он живет ею и не хочет включаться в свое настоящее бытие: в работу, в учебу, в общение с окружающими людьми. Этот феномен объясняется дефицитом «утверждения бытия» (С.Л. Рубинштейн) или «подтверждения Я» (А.У. Хараш), который провоцирует отделение от сферы межличностных отношений. То есть человек лишается фактов-подтверждений от значимого другого реальности собственного существования как субъекта, как личности и как индивидуальности. Важно подчеркнуть, что подобные факты-подтверждения уникальны, незаменимы и невосполнимы, как уникален и сам человек, с которым произошло расставание.
В статье «Другой» и его функция в развитии психики» А.У. Хараш говорит о значимости другого не в силу своего оценочного ролевого статуса, которым он наделен в сознании «я», но в силу уже только одной своей несомненной неопровержимой достоверности в глазах этого последнего. То есть абсолютная достоверность, которой обладает «другой» с точки зрения «я», и предопределяет особую значимость для другого «я». «Взятый как целостность, а не как коллекция собственных разрозненных переживаний и впечатлений, другой для меня достовернее, чем я сам, - и в этом смысле значимее меня самого» [7, с. 59]. Можно, таким образом, предположить, что, желая убедиться в своем существовании, человек и находит точку отсчёта, меру своей достоверности, невыдуманности, весомости и телесности в другом человеке. Речь идет здесь не о формировании автостереотипов, известных в современной психологии как «Я-образ», «Я- концепция», «самооценка», а о чем-то более фундаментальном и изначальном - о формирующемся у одного человека под влиянием другого глобального ощущения определенности собственного бытия как достоверного. В этом ощущении человек впервые обретает субъективно свое место в мире, твердую почву под ногами и, тем самым, возможность самоопределения и самооценки.
Поэтому критическое значение ситуации расставания (как объективного препятствия для подтверждения Я) может заключаться также и в угрозе разрушения целостности Я. Это особенно ярко проявляется в переходном возрасте в условиях сильной зависимости от другого незрелой личности подростка. Еще более тяжелы, разрушительны и невосполнимы психологические последствия значимого расставания для детей более раннего возраста, особенно для младенцев. Результаты нашего исследования с использованием рисуночной методики показали, что важной составляющей субъективной стороны расставания является особое состояние внутреннего «раскола». Например, это очень хорошо выражается в рисунках испытуемых, посвященных теме расставания: наиболее распространенным оказывается сюжет разделенного на части целого. Здесь действительно отображается не столько факт разрыва межличностного союза, сколько разрушение внутренней целостности: в 76 % рисунков в качестве разделенного на части предмета выступает именно «разбитое сердце» или фигура одинокого человека. В этих условиях субъект расставания испытывает особое состояние контраста тесной связи собственного Я с личностью Другого и реальным отсутствием Другого.
Следует полагать, что длительное пребывание в состоянии «неподтверждения» Я имеет серьезные последствия для личности, особенно если переживаемое расставание значимо и длительно по времени. Изменению подвержены ее смысловая организация, отношения, черты характера, эмоциональная сфера. Без всякого преувеличения можно сказать, что человек, переживающий значимое расставание, становится несколько иным в личностном плане. Исследование этих личностных последствий представляет большой научный интерес и практическую значимость.
Основным объектом расставания является другой человек, с которым субъект связан значимыми отношениями: супружескими, родительскими, любовными, дружескими и т.п. Чем выше уровень их значимости, тем более выраженной становится феноменология расставания. В качестве объекта расставания может быть также родной дом, родина, уголок природы, произведения искусства, рабочий кабинет, место отдыха и многое другое. Характер объекта накладывает особый отпечаток на феноменологию расставания и может служить основанием его классификации. Многие его виды достаточно подробно и психологически тонко изображены в художественной литературе.
В зависимости от формы выделяются следующие виды расставания: расставание как «физическая» изоляция от значимого другого и расставание как психологическая утрата отношения со стороны значимого другого. В качестве конкретных примеров расставания первого вида могут выступать: переезд на другое место жительства, дальняя командировка, служба в армии и т.п. «Физическая» изоляция предполагает невозможность прямой формы общения, которая определяла до этого времени сложившийся характер взаимоотношений. В прошлые века это расставание было чрезвычайно драматичным. Именно для его облегчения возникли и постоянно совершенствовались средства связи. В наше время они позволяют значительно уменьшить боль разлуки. В случае психологической утраты имеет место эмоциональное отчуждение со стороны одного партнера. Как правило, это приводит к физической изоляции, поскольку психологической утрата становится тягостной для обеих сторон.
Другим основанием для классификации расставаний может выступать активность - пассивность участников этого события. Речь идет об инициаторе распада привычных отношений (активная сторона) и о вынужденном подчинении такому решению (пассивная сторона). Важным предметом исследования здесь являются переживания инициатора расставания и его пассивной стороны.
В зависимости от периода разлуки можно выделить временные (краткосрочные и длительные) и «бессрочные» расставания (или расставания навсегда). В этой группе большой интерес представляют расставания, связанные со смертью близкого человека. Его специфика заключается в том, что здесь имеется в виду не просто утрата взаимоотношений с конкретным человеком, но прекращение его существования как такового. Субъективная сторона этого вида расставания предельно соприкасается с вечными философскими вопросами о жизни и смерти. Как это ни парадоксально, но, плача об умершем близком человеке, мы, на самом деле, плачем о себе, ибо с его уходом мы безвозвратно утрачиваем ту часть самих себя, реальность которой утверждалась только им (усопшим). Например, теряя родителей, мы реально перестаем быть детьми, поскольку таковыми нас делают только они - наши родители.
Расставания следует классифицировать и по видам межличностных отношений (дружественные, родственные, любовные). Расставания с друзьями, родителями, детьми, родственниками, любимыми характеризуются своими специфическими особенностями, которые требуют самостоятельного изучения.
Разработка классификаций расставаний и описание их видов составляет важную задачу исследования данного феномена.
В качестве примера приведем результаты исследования особенностей переживания расставаний, связанных с «физической» изоляцией и с психологической утратой отношения. В ходе опроса 50 человек юношеского возраста было установлено, что расставание как «физическая» изоляция имеет место в 45 % обследованных случаев, в то время как психологическая утрата - в 55 %.
В числе важных компонентов эмоционального фона «физической» изоляции выступают преимущественно страх перед разлукой и связанные с ним состояния беспокойства и внутреннего волнения, а также тревога за близкого человека. Это во многом связано с возрастающим осознанием чувства любви к «объекту» расставания. Субъекты расставания первого вида, несмотря на интенсивность негативных переживаний, испытывают уверенность в благополучном перенесении разлуки (значимость различий при f эмп = 4,8 оказывается достоверной: р / 0,00). Такая уверенность связана, по-видимому, с на-
деждой на возобновление контакта. Это выражается и в содержании беседы перед расставанием - люди договариваются о месте и времени предстоящего свидания или о возможностях «заочного» общения (письма и другие средства связи). Даже в ситуации «бессрочного» расставания (или расставания навсегда) факт сохранения эмоциональной близости выступает смягчающим обстоятельством (значимость различий при Гэмп= 3,9 также оказывается достоверной: р/ 0,00). Важно отметить, что потеря близкого здесь никогда не рассматривается как ситуация отчуждения.
В ситуации психологического расставания одиночество приобретает смысл не просто «физической», а эмоциональной изоляции. В обществе события разрыва эмоционально близких связей (особенно между мужчиной и женщиной) расцениваются как социальная неудача [7]. Поэтому отчуждение значимого лица воспринимается как «покинутость» или «оставленность». В связи с этим обстоятельством для психологического расставания более характерна (чем для «физического») боязнь «не выдержать и дать волю чувствам, разрыдаться» (значимость различий при Гэмп = 1,8 оказывается близкой к достоверности: р / 0,03). Выдать собственные страдания - значит признать собственное поражение. Определяющим содержанием негативных эмоциональных реакций в ситуации расставания второго вида оказывается чувство горечи по поводу разрушения психологической близости. Субъект психологического расставания также более склонен испытывать чувство внутренней опустошенности (значимость различий при Гэмп= 2,17 оказывается близкой к достоверности: р / 0,01). Доказано, что «дефицит социальных связей действительно ассоциируется с пустотой» [7, с. 279]. Подобное чувство при физической потере (дистанцировании) не выражено так явно: здесь сохраняется теплота взаимоотношений. Было также установлено, что психологическая утрата в большей мере способствует возникновению экзистенциального вакуума (значимость различий при f эмп = 2,24 близка к достоверности: р / 0,01). Таким образом, негативность эмоционального фона приобретает в ситуации отчуждения значимого другого несколько иное смысловое содержание, нежели в ситуации расставания «физического».
Расставание - это не одномоментный акт, а развернутый в пространстве и времени человеческого бытия процесс, в котором существуют свои этапы и закономерности. Оно может быть растянуто на дни, недели, месяцы, годы и даже десятилетия и, соответственно, занимать достаточно продолжительный отрезок жизненного времени человека. Во временной структуре расставания можно выделить три основных стадии: стадию ожидания, стадию прощания и стадию разлуки. Каждая из них имеет свои особенности, закономерности, объективную и субъективную феноменологию. На протяжении этих стадий происходит изменение отношений между субъектами расставания, способов и форм общения, их мировосприятия и душевного состояния в целом. Исследование специфики переживания указанных стадий или этапов расставания проводилось на материале сочинений, а также в ходе анкетирования. Результаты анкетирования обрабатывались с помощью биномиального критерия m, поскольку в данном случае нас интересовала частота встречаемости определенных эффектов в одной выборке, которую составляла общая группа испытуемых. (В качестве испытуемых выступали 50 человек юношеского и 50 человек подросткового возрастов). Приведем вкратце выделенные нами основные характеристики этапов расставания.
Стадия ожидания характеризуется подготовкой субъектов расставания к основательным переменам бытия. Они начинают испытывать своеобразный душевный дискомфорт. Испытуемые - авторы сочинений - отмечают, что в этот период «становится как-то не по себе», «возникает ощущение, будто что-то не так». М.Ю. Лермонтов описывает это состояние как «особый душевный трепет»: Свершилось! Вечную разлуку Трепеща вижу пред собой [10, с. 40].
Данное состояние сопровождает возрастающее осознание нежелательности разлуки и стремление проводить как можно больше времени со значимым человеком. Потребность интимного общения становится доминирующей. Удалось также установить, что в ситуации ожидания существенно меняется ритм субъективного времени: возникает ощущение быстротечности времени (различия достоверны при тэмп= 63; р / 0,05); субъект расставания желает остановить время.
Наиболее острой по эмоциональному накалу и короткой по времени является стадия прощания. Именно здесь совершается главное событие всего расставания - надрыв (или разрыв) живого и лич- ностно значимого отношения, потеря и утрата. Все это позволяет характеризовать само прощание как момент потрясений и невыносимых страданий. Общение субъектов расставания приобретает здесь особую форму. Каждый испытывает неодолимое желание сказать друг другу что-то чрезвычайно важное и почти никому из них не удается это сделать в силу отсутствия нужных слов, социальных ограничений и других причин. В результате разговор между близкими людьми становится абсолютно неинформативным и нескладным. Повышенную нагрузку получают невербальные формы общения: взгляды, объятия, слезы [9]. Весь драматизм происходящего наиболее тонко и проникновенно изображается в художественной форме.
Ситуация прощания представляет не только психологический, но и культурологический феномен. В обществе сложилась особая культура расставания: социальные нормы, традиции и обряды, предписывающие конкретные способы общения его участников. Это могут быть определенные слова, напутствия, жесты, выражения лица, плач, объятия, поцелуи, обмен рукопожатиями, распевание песен, совершение молитвы и др. Особое место среди них занимает чрезвычайно важный, мудрый и до сих пор научно неосмысленный обряд просьбы прощения. Он имеет глубокие исторические корни. Интересно заметить, что ритуал взаимного прощения является характерной особенностью традиционно русского прощания. Глубина этой связи утверждается этимологическим единством слов «прощание» и «прощение». Для западноевропейского прощания ритуал просьбы о прощении не характерен, что подтверждается психолингвистическими фактами. Например, в немецком языке слово «прощаться» звучит как «sich trennen», а слово «простить» - «vergeben». Прощаться для русских людей означает просить прощение друг у друга, простить и отпустить с миром. В стихотворении М.Ю. Лермонтова «Эпитафия» есть такие строки:
Прости! Увидимся ль мы снова?
И смерть захочет ли свести Две жертвы жребия земного?..
Как знать? Итак, прости [10, с. 122].
В них, как нам кажется, прослеживается идея, раскрывающая значение прощения при расставании. Она заключается в том, что, расставаясь с каким-нибудь человеком, мы не можем знать точно, встретимся ли с ним снова, а потому обязаны примириться сейчас, в момент прощания. Ритуал взаимного прощения особенно ярко выражен в ситуациях прощания с умирающим. Если в обычной жизни мы можем прощать ближних не в полной мере, а иногда и вообще не прощать, то примирение с умирающим оказывается для нас, если можно так выразиться, священным. В этой жизненной ситуации люди готовы без колебаний и сожаления перешагнуть через собственную гордость, самолюбие, прошлые обиды и многое другое. Следует подчеркнуть, что обычай просить прощения имеет глубокие религиозные корни [9]. Его смысл становится понятным именно в контексте Православного учения, согласно которому искупление грехов является важнейшей задачей земного бытия человека. Именно это открывает путь к спасению. Неискупленные грехи человек уносит с собой за пределы земной жизни и несет ответственность за них уже перед самим Богом. Не случайно этот обычай так ярко и широко представлен в произведениях русских писателей-классиков.
Интересное смысловое значение имеет также обычай дарить подарки. Подарок выражает желание дарителя о том, чтобы его помнили. Кроме того, подарок является еще и неким средством облегчения страданий близкого человека: он как бы замещает собой «предмет» утраты. Этим и определяется значимость подарка как его частицы, его вещи.
Особое решение проблемы утраты описано в Евангельском сюжете Пасхального ужина. Прощаясь с учениками, Иисус Христос предлагает им частицу самого себя в форме хлеба и вина, символизирующих его тело и кровь: «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чащу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» (Евангелие от Луки). Обряд причастия представляет собой одно из великих таинств Православной Церкви.
В ситуации прощания возникает потеря чувства времени (различия достоверны при тэмп= 73; р / 0,01). В некоторых случаях оно начинает восприниматься как миг (различия достоверны при тэмп= 60; р / 0,05). Данное положение может явиться подтверждением мысли М.М. Бахтина о хронотопическом изменении «бытия- сознания» в точках кризисов, переломов и катастроф - это объясняется возможностью перехода в пятое, вневременное или смысловое измерение [5]. Расставание как критическая ситуация способно актуализировать комплекс личностных смыслов, связанных с областью референтного общения, а значит, и провоцировать возникновение хронотопических изменений.
Стадия разлуки подразумевает одиночество субъекта расставания. Ключевым моментом переживания одиночества оказывается депрессивность. В качестве важного фактора развития депрессивного состояния мы рассматриваем ограниченные возможности реализации подтверждения собственного Я в значимом общении. Состояние субъекта расставания в определенном смысле можно назвать душевной болезнью. Этой душевной болью наполнены романсы, стихи, драматические произведения.
Болезнь в груди моей и нет мне исцеленья,
Я увядаю в полном цвете лет... [10, с. 132].
У людей, находящихся в ситуации разлуки, возникает желание забыться или хоть как-то облегчить свои страдания. Для этого каждый изыскивает свои средства и способы, в том числе и алкогольное или наркотическое опьянение. Приводим высказывания испытуемых: «Мое отчаяние стало выливаться в не совсем приемлемую форму: напиться и забыться», «В минуты острой душевной боли мне хотелось попросту отключить сознание». Тяжесть душевного состояния точно представлена в художественной литературе. «Ведь оно горе - горькое, а яд горевой еще горче, а облить уголь этим ядом - на минуту гаснет. Так я сразу весь флакон выпила. Противно было, но спать без него не могла, и на другую ночь тоже выпила ... И теперь без этого уснуть не могу. Так своего Аркашу я каждую ночь и поминаю» [11, с. 302].
Ключевое значение в целостной картине переживания в этот период представляют воспоминания. Речь здесь как раз идет о феномене мысленного пребывания в прошлом, в той реальности, с которой расстался субъект. Воспоминания здесь на самом деле играют роль замещения. Субъект теперь живет прошлым:
Как белый камень в глубине колодца Лежит во мне одно воспоминанье.
Я не могу и не хочу бороться,
Оно веселье и оно страданье [12, с. 128].
«Пребывание в прошлом» оказывается в некоторых случаях настолько глубоким и значимым, что субъект расставания начинает испытывать раздражение и дискомфорт в случаях вынужденного «возвращения» в настоящее.
Характерной особенностью душевного состояния разлученного человека является чувство вины перед другим, тревога за него, сожаление о каких-то своих поступках. Кроме того, может возникать жалость к самому себе, желание человеческого участия, зависть к людям, которые не разлучены с близкими.
Период разлуки воспринимается бесконечно растянутым во времени (различия при тэмп= 81; р/ 0,01). Есть предположение, что в преддверии расставания (и особенно в момент расставания) восприятие времени как ускоренного связано со стремлением отсрочить прощание, в то время как в период разлуки большую длительность временного интервала определяет очень сильное желание встречи. Одиночество и чувство сожаления после расставания - это естественный, привычный и ожидаемый процесс, поскольку преодоление отчужденности является одной из главных личностных потребностей.
Состояние разлуки имеет определенную временную динамику. Наиболее остро оно переживается сразу после момента прощания. После нее следует стадия несогласия (протеста). Она имеет форму внутреннего диалога с неким обобщенным собеседником (или с Богом): субъект выражает свое несогласие с создавшимся жизненным положением. Далее следует стадия примирения. Человек принимает расставание как неизбежную составляющую бытия, а в некоторых случаях находит и некоторые положительные для себя стороны пережитого события. В ходе исследования испытуемые делали заявления следующего рода: «Благодаря расставанию я обрела новые ценности», «Я осознал, что стал внутренне сильнее». Речь, как очевидно, идет о глубоких изменениях личности и, прежде всего, ее ценностно-смысловой сферы.
Преодоление кризиса связано с воссоединением с новой значимой сферой бытия. В частности, Э. Фромм выделил несколько способов такого воссоединения: оргиастические слияния, труд или творческая деятельность, единение путем подчинения и слияние с другим человеком в любви. Восстановлению полноценной личности, действительно, во многом способствует образование новых значимых отношений: «Любовь помогает преодолеть человеку чувство одиночества и вместе с тем позволяет ему сохранить его целостность» [13, с. 57]. Результатом продуктивного переживания расставания является воссоединение с новой сферой социального бытия (обязательно предполагающей наличие значимых межличностных отношений) на основе качественно иных ценностных ориентаций. Это положение можно рассматривать как вывод о специфических особенностях переживания расставания, который имеет практическую ценность в плане разработки соответствующих рекомендаций.
Следствием переживания значимого расставания, как всякой критической ситуации, выступает перестройка ценностно-смысловой структуры личности. Это обстоятельство позволяет придать совершенно новый смысл прежде незначимым отношениям, претворяя их в значимые: «Я вдруг стал высоко ценить простое человеческое общение», «Те отношения с людьми, которым я раньше не придавал никакого значения, вдруг стали необыкновенно значимы и интересны для меня», «Никогда я раньше так не понимала всю силу материнской любви».
Субъектом расставания является конкретный человек, характеризующийся определенным возрастом, полом и неповторимым сочетанием индивидуальных психологических особенностей. Это накладывает соответствующий отпечаток на переживание расставания и делает каждое расставание уникальным и неповторимым.
Мы рассмотрели самые разнообразные стороны феномена расставания: виды, стадии, субъективные характеристики. При всей многогранности изучаемого феномена можно выделить его главный и основополагающий для человеческой жизни смысл: трагичность разрушения близких отношений заключается в невозможности подтверждения личностного бытия. Именно поэтому ситуация расставания выступает аллегорией смерти - человек лишается ощущения полноты и весомости своего существования. Можно сказать, что он лишается ощущения «собственной вечности», которое дает «Другой» в процессе подтверждения. Не случайно культурно оформленные способы (правила) поведения в момент расставания оказываются чрезвычайно сходными с основными компонентами обряда прощания с умирающим или умершим: просьба прощения и примирение, переживание утраты, плач, определенные слова, последнее целование и т.д. Все это еще раз доказывает глобальное значение феномена расставания и необходимость его исследования.
Список литературы
1. Еротич, В. Психологическое и религиозное бытие человека / В. Еро- тич. - М.: Худож. лит., 2004. - 234 с.
2. Русские песни и романсы / сост. В. Гусев. - М.: Худож. лит., 1989. -
342 с.
3. Крюкова, Т.Л. Возрастные и кросскультурные различия в стратегиях совладающего поведения / Т.Л. Крюкова // Психологический журнал. - 2005. - № 2. - С. 5 - 15.
4. Лисина, М.И. Общение, личность и психика ребенка / М.И. Лисина; под ред. А.Г. Рузской. - М.: Акад. пед. и соц. наук, Моск. психолого-социальный ин-т, 1997. - 383 с.
5. Бахтин, М.М. Автор и герой в эстетической деятельности / М.М. Бахтин / / Литературно-критические статьи / сост.: С. Бочаров, В. Кожинов. - М.: Худож. лит., 1986. - 543 с.
6. Рубинштейн, С.Л. Бытие и сознание: человек и мир / С.Л. Рубинштейн. - СПб.: Питер, 2003. - 508 с.
7. Хараш, А.У. «Другой» и его функция в развитии психики / А.У. Ха- раш // Сб. науч. тр. / под ред. А.А. Бодалева, Г.А. Ковалева. - М.: Изд-во АПН СССР, 1986. - 176 с.
8. Гозман, Л.Я. Психология эмоциональных отношений / Л.Я. Гоз- ман. - М.: Изд-во МГУ, 1987. - 174 с.
9. Романов, К. М. Расставание как феномен общения / К.М. Романов / / Общение - 2006: на пути к энциклопедическому знанию: материалы конф., 19-21 окт. 2006 г. / Психологический институт РАО. - М.: Академия имиджелогии, 2006. - С. 130 -133.
10. Лермонтов, М.Ю. Сочинения: в 2 т. / М.Ю. Лермонтов. - М.: Правда, 1988. - Т. 1. - 129 с.
11. Лесков, Н.С. Тупейный художник / Н.С. Лесков. - М.: Худож. лит., 1979. - 558 с.
12. Ахматова, А.А. Лирика / А.А. Ахматова. - М.: Худож. лит., 1989. - 415 с.
13. Фромм, Э. Искусство любить: исследование природы любви / Э. Фромм. - М.: Педагогика, 1990. - 157 с.
Романов Константин Михайлович - доктор психологических наук, заведующий кафедрой социальной психологии ГОУВПО«Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарева».
Источник: Наскевич Алла Юрьевна - магистр психологии, аспирант кафедры возрастной и педагогической психологии ГрГУ им. Я. Купалы.
Актуальные проблемы психологии общения : сб. науч. ст. / ГрГУ им. Я. Купалы ; редкол.: Л.М. Даукша (гл. ред.) [и др.]. - Гродно : ГрГУ, 2011. - 159 с.
|
Лекции и практикум по психологии